"Юрий Антропов. Самосожжение " - читать интересную книгу автора

два часа до того, как чиркнул спичкой. Редакция сообщила об этом директору,
программы новостей. Директор позвонил в комиссариат, как положено по закону, а
репортеру и оператору велел на всякий случай приехать на площадь и включить
аппаратуру.
- Мы думали, - вдруг опять проклюнулся голос оператора, - что дело
ограничится каким-то частным заявлением...
- Но вы же видели, что он обливает себя бензином! - Голос помощника
старого президента гремел по всей планете, ретивый помощник был похож на того
судью, который заранее уверен в виновности подсудимого.
- Да, мы видели... И все-таки не думали, что он подожжет себя... - вяло
защищался оператор.
- Но потом он поджег себя!
Такая напористость помощника, который невольно делал чуть ли не главным
элементом паблисити этот диалог с оператором, вынуждала телекомпанию показать
на экране своего сотрудника, а стало быть, и сцену самосожжения, точнее, все
то, что осталось от нее.
Над камином, уменьшенное в несколько раз, появилось изображение площади,
где огня уже не было. Только шевелящаяся пена. Как адовый кипяток. Гея, скорее
всего, уже вынесли из этой пены. Машина "Скорой помощи" только что вышла из
кадра. Остались машины пожарников и полиции. Свет от мигалок, пульсируя, резал
глаза. Студийная передвижка работала в автоматическом режиме, и было видно
теперь оператора - растерянный парень лет двадцати восьми, в наушниках.
- Да, потом он поджег себя, - оператор повторил слова помощника
президента. И посмотрел на пену. - И я снимал. Машинально. А Боб упал в
обморок. - И оператор опять посмотрел на пену, будто недоумевая, куда же
девался горящий Гей. - А потом, когда я опомнился...
- Вам нужно было восемьдесят две секунды, чтобы опомниться! - В голосе
ретивого помощника сквозила неприязнь к оператору.
- А вам сколько нужно было? - вдруг спросил оператор.
Президенты переглянулись.
- Довольно, - сказал своему помощнику старый президент.
Он щелкнул клавишей селектора.
Теперь на экране телевизора остались только изображения президентов да
камина между ними. Было видно, что они уже хорошо владеют собой.
Все это делало президентам честь. Точнее, являлось прелюдией к
президентской чести, каковая должна была слагаться из конкретных дел не только
на благо отечества, но и на благо всего человечества, которому прежде всего
надо было гарантировать право на существование.
Неведомые великим королям минувших эпох обязанности.
Хотя, прямо сказать, тут и президентам пока что нечем было похвастать.


Именно в этот момент, когда президенты должны были порассуждать на
политические темы, как бы снимая напряжение телезрителей, оставшееся от сцены
самосожжения Гея, человек с хронометром выключил звук телевизора.
Президенты, будто немые, открывали и закрывали рты. И камин горел все так
же ровно, как символ покоя, уюта и умиротворения. И огонь, который только что
сжег человека, теперь гарантировал человечеству несколько минут относительной
безопасности - пока президенты, владеющие ядерным оружием, будут принародно
вести мирные беседы. Впрочем, судьбу человечества, не говоря уже о судьбе