"Жан Ануй. Антигона (пьеса)" - читать интересную книгу автора

сказать "нет" всему, что мне не по душе. Я сама себе хозяйка. А вы, со своей
короной, со своей стражей, во всем своем блеске, вы только одно можете -
казнить меня, потому что ответили "да"!
КРЕОН. Послушай меня!
АНТИГОНА. Я могу вас не слушать, если захочу. Вы ответили: "да". Мне
больше нечего у вас узнавать. А вот вам - другое дело. Вы жадно внимаете
моим словам.
КРЕОН. Ты меня забавляешь!
АНТИГОНА. Нет. Я внушаю вам страх. Вот почему вы пытаетесь меня спасти.
Но тем не менее вам придется сейчас меня казнить, вы это знаете, и поэтому
вам страшно.
КРЕОН /глухо/. Да, мне страшно, что я вынужден буду казнить тебя, если
ты не перестанешь. А я не хотел бы этого.
АНТИГОНА. А вот меня никто не вынудил сделать то, чего я не хочу! Может
быть, вы тоже не хотели оставлять тело моего брата без погребения? Скажите,
ведь не хотели?
КРЕОН. Я тебе уже сказал.
АНТИГОНА. И все-таки сделали это. А теперь вы опять, не желая того,
прикажете меня казнить. Это и называется быть царем!
КРЕОН. Да, именно это!
АНТИГОНА. Бедный Креон! Хотя ногти мои сломаны, испачканы в земле, хотя
на руках у меня синяки, хотя у меня от страха сосет под ложечкой, царствую
я, а не ты!
КРЕОН. Ну, тогда сжалься надо мной! Труп твоего брата, гниющий под
моими окнами, - это достаточная плата за восстановление порядка в Фивах. Мой
сын любит тебя. Не вынуждай меня расплачиваться еще и твоей жизнью. Я
заплатил уже достаточно.
АНТИГОНА. Нет. Вы ответили "да". И теперь вам все время придется
платить!
КРЕОН /вне себя трясет ее/. О господи! Попытайся и ты тоже хоть на
минутку понять меня! Я же старался изо всех сил понять тебя. Ведь нужно,
чтобы кто-то ответил "да". Ведь нужно, чтобы кто-то стоял у кормила! Судно
дало течь по всем швам. Оно до отказа нагружено преступлениями, глупостью,
нуждой... Корабль потерял управление. Команда не желает ничего больше делать
и думает лишь о том, как бы разграбить трюмы, а офицеры уже строят для одних
себя небольшой удобный плот, они погрузили на него все запасы пресной воды,
чтобы унести ноги подобру-поздорову. Мачта трещит, ветер завывает, паруса
разодраны в клочья, и эти скоты так и подохнут все вместе, потому что каждый
думает только о собственной шкуре, о своей драгоценной шкуре, и о своих
делишках. Скажи на милость, где уж тут помнить о всяких тонкостях, где уж
тут обдумывать, сказать "да" или "нет", размышлять, не придется ли потом
расплачиваться слишком дорогой ценой и сможешь ли ты после этого остаться
человеком? Куда там! Хватаешь любую доску, чтобы поскорее заделать пробоину,
в которую так и хлещет вода, выкрикиваешь приказания и стреляешь прямо в
толпу, в первого, кто сунется вперед. В толпу! У нее нет имени. Она, как
волна, которая обрушивается на палубу перед самым твоим носом, как ветер,
который хлещет тебя по лицу, и тот, кто падает в толпе, сраженный твоим
выстрелом, не имеет имени. Может быть, это тот, кто улыбнулся тебе накануне
и дал прикурить. У него больше нет имени. Нет больше имени и у тебя,
судорожно вцепившегося в руль. Не осталось больше ничего, кроме корабля, у