"Жан Ануй. Орнифль, или Сквозной ветерок " - читать интересную книгу автора

отец мой! Вижу, куда вы клоните. Вы решили во что бы то ни стало завлечь
меня в свои сети. (В ярости оборачивается к собеседнику.) Поостерегитесь,
отец мой! Церковь сейчас сверх всякой меры печется о том, чтобы завлечь
людей в свое лоно, раскрыть им свои объятия. Священник остается
священником. Не для того он существует, чтобы все понимать и источать
обаяние. Его дело докучать людям своей черной сутаной, пустыми карманами и
целомудрием. Согласен, я всего-навсего прохвост, но я вас заранее
предупреждаю: вам не удастся подкупить меня всепрощением! Всепрощение и
снисходительность внушают мне отвращение! Наверно, это звучит комично в
моих устах, но чаще всего я грешил из чувства долга.
Отец Дюбатон (улыбаясь). Из чувства долга, мой сын?
Орнифль. Да, отец мой! Вы думаете, так приятно кружиться в вихре
удовольствий? Сотни раз я предпочел бы лечь в постель один, с хорошей
книжкой, как тот пай-мальчик из сказки, который по крайней мере был
счастлив... Но я говорил себе: нет, ты, приятель, смотрел на нее с
вожделением, она будет твоей! Сейчас ты ей наплетешь с три короба, будешь
говорить, что любишь ее, даже если тебя от этого тошнит, а если она начнет
ломаться, ты упрямо встанешь, борясь со сном, у ее двери, а потом войдешь к
ней в спальню. Ты совершишь - в должной последовательности - все, что
полагается и как полагается, а потом, подарив и вкусив наслаждение,
окажешься один рядом с этим чужим телом, сам не понимая, зачем ты здесь.
Вот что такое грех, отец мой! Нет даже нужды в каре небесной, сам грех -
уже наказание.
Отец Дюбатон. Бедный сын мой!
Орнифль. Не надо меня жалеть. Я этого не выношу. Хотя я заранее знаю,
что меня ожидает, я презирал бы себя во сто крат больше, если бы, взглянув
на женщину с вожделением, не сделал бы все, чтобы ею овладеть. (Вдруг.)
Знаете ли вы, как погиб мой отец?
Отец Дюбатон. Нет.
Орнифль. Мой отец погиб за рулем своего автомобиля "Дион-Буттон". Он
мчался по шоссе со скоростью семьдесят пять километров в час - по тем
временам это была очень большая скорость - и врезался в платан,
заглядевшись на бедра крестьянки, копавшей свеклу. С помощью подбежавших
крестьян женщина уложила отца в канаву, и, прежде чем отдать богу душу, он
успел заметить, что умирает из-за беззубой старухи... Правда, забавно? Ну,
улыбнитесь же! Я, например, расхохотался, когда его шофер, чудом уцелевший
при катастрофе, рассказал мне эту историю, а ведь я любил отца! Господь,
наделив людей желанием, мог бы ниспослать им чуть больше рассудительности.
Тут он оказался не слишком изобретателен.
Отец Дюбатон. Он хотел, чтобы человеку все давалось с трудом и чтобы
истинная любовь была редкостью.
Орнифль. Он может быть спокоен. Любовь редко нас посещает. Только он
мог бы, пожалуй, постараться избавить нас от иллюзии и этой неутоленной
тоски, которую он вселил в души некоторых людей, тоски от невозможности все
объять. Вот это, на мой взгляд, с его стороны весьма нелогично.
Отец Дюбатон (мягко). Господь не сообразуется с логикой, сын мой.
(После паузы, так же мягко.) Могу ли я чем-нибудь вам помочь? Знаю, вы не
возлагаете больших надежд на мое ведомство. Да я и не хотел бы расхваливать
мои индульгенции, как коммивояжер. Чем же я все-таки могу вам помочь?
Орнифль (со спокойной приветливостью). Ничем, отец мой. И поверьте,