"Татьяна Апраксина, А.Н.Оуэн. Стальное зеркало" - читать интересную книгу автора

не беседы, целые диспуты.
Здесь уютно, чистенько - столы всегда выскоблены на совесть, свежий
камыш на полу похрустывает под ногами, прислуга расторопная и обходительная,
и дочки хозяина, и наемные работники. И то посмотреть - все щекастые,
румяные, платье приличное, стало быть, есть ради чего стараться. У хорошего
хозяина и слуги сыты.
Мэтр Эсташ в "Оленьей голове" не то, чтобы частый гость, но захаживает.
И в заведении знают, что ему не нужно предлагать пройти на чистую половину.
Захочет, сам переберется, а не захочет, так и будет сидеть в уголке, умные
разговоры слушать. Да и история известная - у отца дело, кому наследовать?
Это второму сыну сюда прямая дорожка, тот же юрист для торогового дома стоит
денег, потраченных на обучение, а старшему никак... Вырос Эсташ Готье,
самого уже мэтром зовут, в шелковом ряду человек не последний, мир повидал -
а ходит, слушает. А при случае и сам рассказать может.
Если, конечно, не за делом пришел. Но когда за делом - это на чистую
половину или наверх - в комнаты.
Кто на такие вещи внимание обращает, те все знают, все привыкли, а
сторонние сами не подойдут - вид отпугнет, неуниверситетский и богатый.
Впрочем, солидной публики в длиннополой одежде здесь всегда хватает,
студенты привыкли и не задирают посторонних. Уголок удобный, стол чистый,
вино горячее - весна весной, а вечерами в приречных кварталах холодно -
специй в "Оленьей голове" не жалеют, а зрелище - вот оно, вокруг.
Грей руки, смотри, слушай. Масла для светильников тут тоже не жалеют
даже в общем зале, да хорошего масла - чада почти что нет, глаза не режет и
к вечеру. Так что смотреть можно вволю, а чтобы слишком уж не таращиться,
можно пониже надвинуть шапку с меховой опушкой и смотреть из-под края. Дело
привычное.
- Если ты хочешь знать мое мнение, Шарло, - летит от соседнего стола, -
то вот оно. Ваша система долговой зависимости - и так пороховая бочка. Это
даже не колонаж, это почти рабство. Но если король изменит закон и позволит
долгам переходить на детей, вы доиграетесь до "Ясного ополчения" в ближайшие
пять-шесть лет. На севере - даже раньше. Сейчас самые отчаянные просто бегут
через северную границу, во Франконию, и через пролив. Если закон изменят...
сами понимаете. Думаю, здесь все помнят, как во Франконии сменилась
династия, не так уж давно это было. - Говорящего можно было бы счесть добрым
аурелианцем, да куда там, просто уроженцем Орлеана, если бы не "р".
Непослушный звук рождался не у основания языка, а где-то на середине неба.
Так говорят за проливом, на Большом Острове.
Закон не изменят, думает мэтр Эсташ. Не думает даже, уверен. И война на
юге не повлияет, новый король - здоровье Его Величества и дай ему Господь
долгих лет царствия - на это не пойдет; упрется, изведет родственничков, но
не пойдет. Есть все основания думать именно так. Но альбиец, вероятно, этого
не знает - откуда ему? Или не хочет знать. Может быть, ровно сейчас не
хочет, потому что пьян. Пьян до того, что кажется совершенно трезвым.
Наверное, потому, что зол - до той степени, когда пей не пей, никакого
толку.
Неведомо, что его укусило, за какое место. Может быть, пчела в шею
ужалила, а, может быть, и не пчела, а что-нибудь местное, да непотребное.
Непотребств у нас хватает, думает мэтр, вот только можно подумать, что у
него на родине все хорошо, и медовые реки в пряничных берегах текут.