"Татьяна Апраксина, А.Н.Оуэн. Стальное зеркало" - читать интересную книгу авторане беседы, целые диспуты.
Здесь уютно, чистенько - столы всегда выскоблены на совесть, свежий камыш на полу похрустывает под ногами, прислуга расторопная и обходительная, и дочки хозяина, и наемные работники. И то посмотреть - все щекастые, румяные, платье приличное, стало быть, есть ради чего стараться. У хорошего хозяина и слуги сыты. Мэтр Эсташ в "Оленьей голове" не то, чтобы частый гость, но захаживает. И в заведении знают, что ему не нужно предлагать пройти на чистую половину. Захочет, сам переберется, а не захочет, так и будет сидеть в уголке, умные разговоры слушать. Да и история известная - у отца дело, кому наследовать? Это второму сыну сюда прямая дорожка, тот же юрист для торогового дома стоит денег, потраченных на обучение, а старшему никак... Вырос Эсташ Готье, самого уже мэтром зовут, в шелковом ряду человек не последний, мир повидал - а ходит, слушает. А при случае и сам рассказать может. Если, конечно, не за делом пришел. Но когда за делом - это на чистую половину или наверх - в комнаты. Кто на такие вещи внимание обращает, те все знают, все привыкли, а сторонние сами не подойдут - вид отпугнет, неуниверситетский и богатый. Впрочем, солидной публики в длиннополой одежде здесь всегда хватает, студенты привыкли и не задирают посторонних. Уголок удобный, стол чистый, вино горячее - весна весной, а вечерами в приречных кварталах холодно - специй в "Оленьей голове" не жалеют, а зрелище - вот оно, вокруг. Грей руки, смотри, слушай. Масла для светильников тут тоже не жалеют даже в общем зале, да хорошего масла - чада почти что нет, глаза не режет и к вечеру. Так что смотреть можно вволю, а чтобы слишком уж не таращиться, привычное. - Если ты хочешь знать мое мнение, Шарло, - летит от соседнего стола, - то вот оно. Ваша система долговой зависимости - и так пороховая бочка. Это даже не колонаж, это почти рабство. Но если король изменит закон и позволит долгам переходить на детей, вы доиграетесь до "Ясного ополчения" в ближайшие пять-шесть лет. На севере - даже раньше. Сейчас самые отчаянные просто бегут через северную границу, во Франконию, и через пролив. Если закон изменят... сами понимаете. Думаю, здесь все помнят, как во Франконии сменилась династия, не так уж давно это было. - Говорящего можно было бы счесть добрым аурелианцем, да куда там, просто уроженцем Орлеана, если бы не "р". Непослушный звук рождался не у основания языка, а где-то на середине неба. Так говорят за проливом, на Большом Острове. Закон не изменят, думает мэтр Эсташ. Не думает даже, уверен. И война на юге не повлияет, новый король - здоровье Его Величества и дай ему Господь долгих лет царствия - на это не пойдет; упрется, изведет родственничков, но не пойдет. Есть все основания думать именно так. Но альбиец, вероятно, этого не знает - откуда ему? Или не хочет знать. Может быть, ровно сейчас не хочет, потому что пьян. Пьян до того, что кажется совершенно трезвым. Наверное, потому, что зол - до той степени, когда пей не пей, никакого толку. Неведомо, что его укусило, за какое место. Может быть, пчела в шею ужалила, а, может быть, и не пчела, а что-нибудь местное, да непотребное. Непотребств у нас хватает, думает мэтр, вот только можно подумать, что у него на родине все хорошо, и медовые реки в пряничных берегах текут. |
|
|