"Татьяна Апраксина, А.Н.Оуэн. Назначенье границ " - читать интересную книгу автора

части своими.
- Граф де ла Валле... - Ее Величество слегка улыбается, румянец
возвращается на лицо. - Мы рады, что о нашем процветании заботится
столь достойный дворянин. Наш король и сын к нему весьма благосклонны,
а ведь детское сердце невинно и умеет различать добрых и злых.
Детское сердце в данном случае тянется к большому, красивому,
блестящему и тяжело вооруженному. Верность к списку прилагается далеко
не всегда. Хотя и такое бывает. А вот достойным дворянином Марка де ла
Валле могут назвать лишь те, кто знает его очень плохо... или те, кто
знает его очень хорошо.
К счастью, Ее Величество тоже любит большое, красивое и блестящее.
И заранее одобрит любые действия генерала.
- Ваше Величество, я также осмелюсь полагать, что под такой
защитой мы можем спать спокойно.
- Мы сможем спать спокойно, когда генерал де ла Валле наведет на
севере порядок и там не останется еретиков, замышляющих измену. Мы
надеемся, что день этот близок.
- Я могу вам обещать, Ваше Величество, что на севере не останется
еретиков, замышляющих измену. - Потому как замышлять ее они теперь
поостерегутся. Надолго. Ее Величество не понимает, что поклонников
расстриги Вильгельма, читающих собственную Библию, в ее государстве
попросту слишком много. То, чего она хочет, не только преступление, но
и глупость. Но разве что очень плохой царедворец станет спорить с
монархом без причины. Проще переставить ударение - и затем сделать по
сказанному.
- Мы благодарим вас от лица нашего короля и сына.
Канцлер Аурелии склоняется перед королевой.


16 мая 1451 года, окрестности Рагоне, ранний вечер

За краем пожарища нашелся солдатский котелок с оплавленным краем,
дальше - мятая кружка. В дровах недостатка не было: край леса тоже
прихватило огнем, и ветви поваленных деревьев стали сухими и хрупкими -
ломай голыми руками. В глубине леса Марк - имя пришло само, пока
мужчина ударами ноги превращал обгорелую сосенку в три бревнышка, -
отыскал ручей, набрал воды, через шарф процедил ее от все того же
пепла.
Марк вылил в котелок херес из фляжки, вздохнул: "Pedro Ximenes",
гордость королевства Толедского, тридцать лет протомился в солере,
чтобы бездарно сгинуть в почти кипятке, утратить густоту и цвет.
Остались только сладость да аромат, что сбивал с ног и отчасти заглушал
адскую вонь.
На шее висел золотой медальон. Марк открыл его и при свете костра
рассмотрел. Одна створка хранила русый локон, другая - портрет девочки
лет двенадцати. Тонкие золотые буквы по кругу: Антуанетта д'Анже. Дочь?
Сестра? Мужчина покатал на языке "Марк д'Анже" и поморщился. Нет, не
его имя - но чье, и чей портрет он носил на шее?
Марк пошарил под рубахой - вспомнилось, что на кресте
выгравировано его имя. Рука нашла лишь пустоту.