"Лидия Львовна Арабей. Мера времени (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Валя выбежала из-за стола, взяла гитару. Песню сразу подхватили. Пели
хорошо, слаженно. Валя хорошо аккомпанировала. Было видно, что не в первый
раз собираются друзья, не в первый раз поют эту песню. Только Зоя не знала
слов и все никак не могла попасть в лад. Немного лучше пошло у нее, когда
запели "Подмосковные вечера". Зоя смотрела на Олега, который сидел напротив
и дирижировал хором. Он то поднимал ладони кверху, показывая, где взять
выше, то опускал их вниз, веля петь потише. Когда Зоя фальшивила, он грозил
ей пальцем.
Вдруг Зоя почувствовала, что на плечи ей легла рука. Рука была Женина,
она сразу догадалась, хотя не поворачивалась и не видела его. Стол и все,
кто сидел за ним, на мгновение куда-то уплыли. Потом все снова вернулось на
место. Словно откуда-то издалека возвращалась и песня. А Женина рука лежала
на ее плечах - тяжелая, теплая, приятная. "Не видит ли кто-нибудь? Надо
сбросить его руку, нехорошо так", - подумала Зоя и слегка повела плечом. Но
Женя не убрал руку, наоборот, кажется, еще сильнее прижал ее к плечу. И Зоя
больше не сопротивлялась. Только запела громче, словно голосом своим хотела
отвлечь внимание от Жениной руки, показать, что ничего особенного с нею не
происходит.
"Но ведь он женат", - на какой-то миг спутала слова песни тревожная
мысль. Но слово "женат" совсем не подходило Жене - такому молодому,
красивому и хорошему, и Зоя перестала об этом думать. Ей хорошо - и пусть.
Она не собирается отбивать его у жены.


Хотя час был поздний, Антонина Ивановна не спала. Она отперла Зое
дверь, спросила, не хочет ли дочка есть.
- Что ты, мамочка, я же в гостях была, - засмеялась та.
Лежа в своей мягкой, теплой постели, Зоя вспоминала сегодняшний вечер.
В ушах еще звучала музыка, звенели песни. Она так и видела перед собою
веселые лица Вали, Любы, Рени, Володи. Но чаще всех вставали перед нею глаза
Жени, которые с таким вниманием следили за нею весь вечер. Женя провожал ее
домой. Они шли по притихшему ночному проспекту. Изредка их обгоняли
полупустые троллейбусы, временами мелькал зеленый огонек такси. Но скоро они
свернули с проспекта, пошли малоосвещенной и, казалось, совсем уже уснувшей
улицей.
- Вы такая красивая, Зоенька, - говорил Женя, склонясь к ней и стараясь
заглянуть в глаза. - Я сегодня как увидел вас, так прямо испугался, как бы
не влюбиться...
Женины слова сладко волновали.
- Я намного старше вас, мне уже двадцать пять, и, поверьте, знаю, что
такое случается не часто. Я уже очень давно не чувствовал того, что чувствую
сейчас, - и он взял Зоину руку. Зоя осторожно высвободила пальцы.
- Но ведь у вас... жена, - сказала она, как-то робко выговаривая
слово - "жена".
- Да, есть, я ни от кого этого не скрываю, - сказал Женя глуховатым
голосом. Зое показалось, что он чего-то недоговаривает, и она вопросительно
взглянула на него. В зеленоватом свете магазинной витрины лицо Жени
показалось ей бледным и грустным, ей стало его жаль. - Вот видите, -
вздохнул Женя. - Говорите, жена есть. А жена не хочет ехать ко мне, не хочет
делить со мною трудностей... Не желает она ехать, пока мне не дадут