"Константин Арбенин. Дом в конце тоннеля" - читать интересную книгу авторадосками и вспоминаю те счастливые часы, когда мы с ней были вместе, жили
вместе, и твои мягкие водородные кровати делали наши тела невесомыми, а души наполняли необъятной радостью. Как прекрасна была та невесомость - без дождей и без Шнитке, только шуршащий на задворках сверчок и наши дыхания... Прости, что я говорю об этом, возможно, тебе неприятно, но ведь это было, ты сам знаешь. А здешняя невесомость тяжела. Нет ничего хуже одинокого человека в невесомости, такой человек ровно ничего не стоит, он жалок, он равен нулю. Этот человек - я. От невесомости у меня начинают слезиться глаза, а говоря начистоту, я плачу. Это очень глупо звучит, но еще глупее выглядит: нет ничего глупее, чем плакать в невесомости. Слезы пузырьками разлетаются вокруг тела и колышутся в воздухе, как рыбья икра в морских глубинах. В конце концов, я засыпаю, а когда гравитация восстанавливается, посеянные мною слезы начинают капать сверху на мое лицо и будят меня. Я сам на себя плачу - вот до чего я дошел, Дом! Нет предела у одиночества, оно - как космос. В тот злополучный сентябрьский вечер шел настоящий дождь, а я принял лишнего, попросту говоря, напился. Это вы довели меня до такого собачьего состояния - своим нескончаемым ремонтом. И вот я, как какой-нибудь бездомный пес, дышал в твой паршивый индикатор и требовал пустить меня в свой собственный дом! Я, твой хозяин и друг, стоял коленями в водосточной луже и умолял вас - уже вас обоих - не вызывать санитарный наряд! Где, спрашиваю я, в какой такой конвенции написано, что человек в нетрезвом состоянии не может войти в свой собственный дом и завалиться в свою собственную кровать? Покажите мне этот поганый документ, и я не поленюсь - собственноручно проделаю в нем перфорацию! санатории, никогда. Не ей - тебе! Не прощу эту чертову прививку от алкоголя - что может быть бесчеловечней и унизительней! Вот скажи, санитар жилищного хозяйства: чем жить теперь мне, одинокому космонавту, вышедшему на большую трассу космической бесконечности?! Чем, я спрашиваю тебя? Здесь - в неприкрытом космосе, где каждый встречный странник за пятнадцать юаней готов слить тебе все горючее из своего бака прямо в твой рот, - я, непьющий, выгляжу опять же полным идиотом, ровно как тогда, в мрачной зимней одежде посредине разноцветной земной осени. Благодарю тебя, уважаемый мой дом! Здесь, на станции, у меня тоже есть небольшая библиотека - одиннадцать томиков любимых земных авторов, которые я выменял у одного межзвездного барыги. "Робинзон Крузо", "Дневники Ийона Тихого", "Записки сумасшедшего", "Обломов"... Это мое самое большое сокровище, слава богу, посягать на их жизнь некому. И я, честно говоря, не пойму, кто из вас разумнее - ты или книги. Так и живу: разговариваю с книгами и пишу письма дому - чего только не случится с человеком в космосе! А еще я читаю бортовой информатор и внимательно слежу за всем, что происходит там у вас, на Земле. Вы, дома, молодцы, вы не на шутку развернулись, я рад за вас. Я нисколько не сомневался, что нынешние выборы выиграет дом. Дом-президент - это огромное достижение. Я плохо представляю, что это за "домострой", о котором все говорят, но думаю, слово "хозяин" в применении к человеку постепенно теряет свою былую актуальность, верно? Так нам и надо. Мы, люди, слишком мобильны для того, чтобы быть честными и надежными. Человек может уехать в другую страну, сбежать в иную галактику, наконец, умереть. А дом никуда не денется, он всегда на виду, ему, так или |
|
|