"Сергей Арбенин. Собачий бог " - читать интересную книгу автора

Тарзан стал бояться. Он был еще сильной собакой, смелой и сильной,
озлобленной от своей цепной жизни. Он никогда и ничего не боялся, кроме
Старого Хозяина, который мог ударить Тарзана поленом по глазам.
Теперь все изменилось. Старый Хозяин бил Тарзана гораздо реже. Зато
здесь, в сугробах, часто возились дети, и в их числе - Молодая Хозяйка.
Тарзан стал бояться за нее.
Когда Тарзан впервые увидел, как молодая хозяйка, не подозревая о
притаившемся Ужасе, идет по сугробам, он едва не обезумел. Он рычал и лаял,
он рвался с цепи, приседал на задние лапы и бросался вперед, насколько
хватало цепи. Он таки добился своего: Молодая Хозяйка испугалась и убежала.
Тарзан еще рычал, косясь налитым кровью глазом на черные доски сарая, когда
пришел Старый Хозяин. Хозяин был очень зол. Он ударил Тарзана сапогом в
ребра, а когда Тарзан спрятался в конуру - стал пинать конуру. Тарзан выл,
скулил и рычал - он пытался сказать о страшной опасности, - но Старый Хозяин
ничего не хотел понимать. Он выкрикивал грязные и страшные слова и пинал
конуру, пока не устал.
Тогда Тарзан понял: Старый Хозяин не любит Молодую Хозяйку. Он,
наверное, знает про Ужас. Он, может быть, ждет, что Ужас поглотит Хозяйку,
как Тьма поглощает Свет.
И тогда Тарзан решил во что бы то ни стало спасти Молодую Хозяйку. Ему
теперь часто снился сон, как Ужас выходит из-за досок, перешагивает через
выгребную яму, забитые снегом тарные ящики, через нагромождения шифера,
стекла, сгнивших горбылей, и идет к жилому дому, неслышно скользя по снегу.
И тогда Тарзан - сгусток злобы и гнева - вылетает из конуры, обрывая цепь, и
его зубы впиваются в тощую, обросшую перьями и мхом шею... И льется черная
гадкая кровь, и Ужас никнет, оседает, расплывается перед глазами клубами
зловонной тьмы.
И Тарзан просыпался, дрожа от страха и ненависти, и, ощетинившись,
долго вглядывался и внюхивался во тьму, в которой тяжко ворочался пока еще
копивший силы Ужас.

Зима выдалась голодной и лютой. На дальней городской окраине морозный
туман погружал во тьму переулки, занесенные снегом, так, что свет фонарей
казался тусклее лунного, гудели провода, и любой звук катился по сугробам,
подпрыгивая, как мячик.
Здесь, на отдаленной окраине, почему-то было всегда холоднее, чем в
центре города. По вечерам в переулках сгущалась морозная мгла и редкие
фонари сияли в тумане отдаленно и отрешенно, словно были огнями из другого
мира.
В одну из ночей по переулку шел человек. Скрипел снег, сквозь мглу
кое-где подслеповато щурились окна темных домов. Звенели от холода провода,
и не было больше никаких других звуков.
Переулок был длинным. Фонари не горели.
Когда сзади послышался какой-то таинственный шорох, прохожий обернулся.
В конце переулка клубилось голубое облако света, и в этом облаке,
стремительно приближаясь, неслась огромная тень.
Прохожий застыл на месте. Еще секунда - и из морозной обманчивой пелены
выскочила собака. Она мчалась почти бесшумно - лишь легкий шорох сопровождал
гигантские прыжки.
Человек отступил с дороги к заборам, тут же передумал, затоптался на