"Натан Арчер. Холодная война " - читать интересную книгу автора

Однако оленеводы заметили следы, оставленные Лигачевой на вершине
снежного наноса, поняли, что кто-то упал и скатился по откосу, нашли ее и
откопали.
Она была слишком плоха, чтобы говорить, не могла рассказать о
случившемся, и оленеводы просто отвезли лейтенанта на насосную станцию, в
ее сознании происшествие запечатлелось одним мимолетным мгновением, в
которое она то теряла способность мыслить, то приходила в себя.
Она видела знакомые переходы, по которым ее торопливо несли в лазарет.
В памяти запечатлелось лицо Галичева, красное от злобы и страха, когда он
склонился над ее койкой и уговаривал прийти в себя.
Затем она пришла в сознание на другой койке, увидела другой потолок,
более чистый, гораздо лучше освещенный, но не могла вспомнить само
путешествие с одной койки на другую и, только поговорив с доктором, поняла,
что оказалась в Москве, что ее доставка в больницу обернулась
фантастическими расходами на специальный рейс самолета дальней "скорой
помощи".
Резня на открытом всем ветрам сибирском льду казалась ей жутким сном,
но она не могла отогнать от себя мысли об этом сне; зазубренный двойной
клинок, вгрызающийся в спину Баранкина, треск разрезаемых этим ужасным
клинком ребер парнишки, тварь, высоко поднявшая свой трофей, поблескивающий
в свете пожара, не хотели оставлять ее память.
Когда Лигачевой принесли наконец чистую форменную одежду и направили к
генералу Пономаренко, образ Михаила Баранкина ни на минуту не покидал ее,
словно какое-то страшное видение, пока она отвечала на вопросы генерала.
Во время допроса она стояла по стойке "смирно", однако, учитывая
состояние здоровья, ей было позволено держаться за перила. Она полагала,
что понимает, почему ей не разрешили отвечать сидя. Когда она закончила
описание ночного кошмара, свидетельницей которого оказалась, лежа под
снежным саваном, лейтенант не остановилась на этом и добавила:
- Был уничтожен целый армейский дозор. Кто-то должен за это ответить.
Я знаю, обстоятельства моего производства в звание лейтенанта и перевод на
полярную заставу позволяют без особого труда возложить всю ответственность
на меня, и я принимаю ее. Не стоит со мной церемониться.
Пономаренко улыбнулся без тени лукавства и откинулся на спинку кресла.
Он сунул в рот дорогую импортную сигару и сделал глубокую затяжку, затем
тщательно стряхнул пепел в красивую пепельницу и только после этого снова
взглянул на Лигачеву.
- Я не делаю из этого секрета, лейтенант, - сказал он, - и не считаю,
что ваше повышение по службе было ошибкой. Ваши действия и их результаты
только укрепили мою уверенность в этом. - Он затянулся еще раз, наклонился
над столом и заговорил, одновременно выдыхая дым: - Хотя одну вещь вы
понимаете неправильно. В данном случае мы не ищем козла отпущения. Не
желаем мы и какого-то простого возмездия. Нам необходимо нечто большее. Мы
хотим знать, что произошло в действительности и с чем ваш дозор столкнулся
на самом деле.
Вне зависимости от того, рассказали вы нам правду или нет, лейтенант,
вам известно об этом гораздо больше, чем нам. - Он погасил окурок и ткнул
остатком сигары в направлении Лигачевой. - Так что, дорогая, - сказал он, -
никто здесь не жаждет вашей крови. Вас ожидает кое-что похуже. - Он холодно
улыбнулся: - Мы решили отправить вас обратно.