"Том Арден. Султан Луны и Звезд (Орокон - 3)" - читать интересную книгу автора

Старуха глубоко вздохнула, постаралась успокоиться. Она вдыхала давно
знакомые сладкие ароматы цветущих садов - запахи жасмина и корня Джавандры,
ночных нарциссов и душистых фиалок. Но самым тонким был запах спор лунной
нектарины. Ах, но этот дивный аромат струился от кубка, который мать-Мадана
держала в руке. Говорили, что сок лунной нектарины, подмешанный к питью,
будто бы излечивал от сердечных напастей. Мать-Мадана запрокинула голову и
отпила немного нектара. Лучистое тепло разлилось по ее телу.
Она тут же обернулась и опасливым взглядом обвела стены. Что же она
наделала! Рабыням не положено было касаться губами таких напитков,
предназначенных для уст царственных особ!
Со стороны террасы донеслось шарканье шлепанцев. Раб? Какое-то
известие? Нянька успела спрятать кубок как раз в то мгновение, как в
распахнутые резные двери шагнул высокий плечистый мужчина. Она ахнула,
прижала ладонь к губам. О нет, то был не раб. Мужчина был в прекрасных,
алых с золотом, одеждах. Его налобную повязку украшали драгоценные каменья,
и глаза его сверкали подобно этим каменьям, а его обильно умащенная борода
сверкала сотнями радужных капелек.
Но что тут могло понадобиться султану?
Мать-Мадана неловко опустилась на колени.
- О, Святейший!
Улыбка тронула губы султана.
- Неужто эта роскошная мантия способна обмануть даже мою старую
нянюшку? Ну же, Ламми, мы ведь с тобой старые друзья, верно? Разве ты не
помнишь, как держала меня на руках?
Рабыня зарделась и не нашла что ответить. С губ ее сорвался сдавленный
звук - что-то вроде смеха пополам с рыданием. Отчего она лишилась дара
речи - от изумления, от испуга, а может, испитое снадобье ее так
расслабило, - этого мать-Мадана и сама не понимала. Она только знала, что
не должна говорить с этим человеком, с этим чужим, злобным созданием, что
явилось к ней посреди ночи и назвало ее "Ламми". Это была шутка, не
иначе, - жестокая шутка. И оттого, что некогда он был дорог ей и мил, как
теперь Деа, старухе-рабыне было только горше. Подумать только - в один
прекрасный день ее любимый юный принц станет таким же! Оставалось только
радоваться тому, что она стара и что смерть заберет ее раньше.
- Ну, поднимись же с колен, Ламми. - Султан протянул к ней руку и
помог ей встать, а потом указал на распростертого на постели юношу. Юный
принц, не слышавший, как вошел отец, все еще рыдал, отвернувшись к стене. -
Моего сына потрясло первое посещение Святилища Пламени. Это понятно, ведь
он еще так молод. Понятно и даже хорошо. Разве лучше было бы, если бы
мальчик остался равнодушен к такому событию?
Мать-Мадана робко покачала головой, покорно опустила глаза. Но в
сознании у нее бушевал гнев, словно лава в жерле разыгравшегося вулкана.
Что же он такое говорил, этот человек? Не говорил ли он о том, что радуется
горю Деа? О, он просто чудовище, чудовище с черным сердцем!
А султан продолжал:
- Может ли эта печаль помешать моему сыну стать мужчиной? Я в это не
верю. А разве я стал менее мужественным из-за того, что пришел к нему
теперь? Кто лучше утешит моего мальчика, нежели тот, кто смиренно несет
ношу, которая однажды перейдет к нему? Ну же, Ламми, ты можешь выйти на
террасу. Оставь меня наедине с моим мальчиком ненадолго.