"Михаил Ардов. Цистерна " - читать интересную книгу автора

мимо милиции и KПЗ, что разместились в здании прежнего уездного острога и в
обезображенной тюремной церкви.
Я уже дошел до асфальтированной улицы, с которой начинается каменная
часть городя, и хотел было пересечь ее, когда обратил внимание на четверку
людей, идущих справа мне наперерез. Трое из них были в милицейской летней
форме. Один шел впереди, двое - сзади. А между ними равнодушно шагал кто-то
серый, высокий и прямой. Я даже не сразу сообразил, что это - узник, хоть
инстинктивно вздрогнул при первом же взгляде на него. Нe сообразил, потому
что мысль эта никак не вязалась с мирными домиками, палисадниками, сиявшим
солнцем, деревцами, желтыми утятами в грязной воде, со всей пустынной в этот
час улицей.
Замедлив шаг, я принялся с постыдной жадностью разглядывать человека в
сером - его серую, поросшую короткими волосами голову, явственно видную
форму его усеченного черепа, оттопыренные уши, тонкий нос, худое лицо. Он
держался очень прямо, неестественно прямо. И я не сразу понял отчего. Только
когда он поравнялся со мной, я заметил, что прямизна эта насильственная, что
руки узника связаны чем-то за спиною. Вглядевшись внимательно, я увидел
наручники - тонкие стальные браслеты, скрепившие его запястья...
Между тем у конвоиров был вовсе не свирепый, а какой-то будничный вид
Да и сам узник с ленивым любопытством поглядывал по сторонам, щурясь от
яркого солнца, и, казалось, вовсе не намерен был бежать. В зубах его торчала
папироса.
Они пересекли мой путь. И тогда я, заставив себя не оглядываться,
быстро перешел улицу. Мне стало мучительно стыдно: я стыдился самого себя,
своего благополучия, своего жирного обеда, девяти страниц, написанных утром,
своего копеечного интереса к старине... Я продолжал быстро идти вдоль русла
речушки, и теперь меня подгоняла не только боязнь опоздать к сроку свидания,
но и подсознательное желание убежать подальше от неприятной встречи, вернуть
себе хотя бы тень утраченного благодушия.
Но я тогда плохо знал город. Конвоиры знают его гораздо лучше.
Оказалось, что я шел не самым коротким путем, и поэтому, стараясь убежать от
мрачной процессии, я спешил к новой встрече с ними.
Я свернул на главную улицу, но не успел пройти и ста метров, как та же
самая четверка вышла из переулка прямо на меня. Я еще ускорил шаг, а они,
по-прежнему вовсе не торопясь, двинулись по мостовой. Я шел вперед них и,
оборачиваясь на каждом шагу, смотрел и смотрел прямо в худое лицо, видел
тонкий нос и бумажный мундштук папиросы, которую арестант все еще жевал. Мое
отвратительное любопытство здесь, на главной улице, разделяли еще несколько
прохожих, и это скрадывало часть вины.
Куда его ведут?.. Только теперь я догадался задать себе этот вопрос и
тут же увидел отгадку. Городской суд - гласила вывеска на ближайшем доме.
Серый, коротко стриженный человек, прямой, как жердь, с вывернутыми
руками и сведенными лопатками, жуя свою папиросу, медленно шел по залитой
солнцем улице, шел на свидание с моей новой знакомой - с моложавой женщиной
в светлом нарядном костюме, которая только что ела окрошку с огурцом, на
свидание с супругой доктора по имени Антон Павлович.

июнь 1968 - декабрь 1970

Продолжаем наш концерт...