"Аристотель. Метафизика" - читать интересную книгу автора

не-человеком, - в ответ на вопрос, есть ли это человек, не следует еще
присовокуплять, что это в то же время и не-человек, если только не добавлять
все другие привходящие свойства, какие только есть и каких нет; а если
спорящий делает это, то уже нет обсуждения.

И вообще те, кто придерживается этого взгляда, на деле отрицают
сущность и суть бытия вещи: им приходится утверждать, что все есть
привходящее и что нет бытия человеком или бытия живым существом в
собственном смысле. В самом деле, если что-то есть бытие человеком в
собственном смысле, то это не бытие не-человеком или небытие человеком (и то
и другое ведь отрицания первого), ибо одним было означенное, а это было
сущностью чего-то. Означать же сущность чего-то имеет тот смысл, что бытие
им не есть нечто другое. Если же бытие человеком в собственном смысле значит
бытие не-человеком в собственном смысле или небытие человеком в собственном
смысле, то бытие человеком будет чем-то еще другим. А потому те, кто
придерживается этого взгляда, должны утверждать, что ни для одной вещи не
может быть такого [обозначающего сущность] определения, а что все есть
привходящее. Ведь именно этим отличаются между собой сущность и привходящее;
так, например, бледное есть нечто привходящее для человека, потому что он
бледен, но он не есть сама бледность. Если же обо всем говорилось бы как о
привходящем, то не было бы ничего первого, о чем [что-то сказывается], раз
привходящее всегда означает нечто высказываемое о некотором предмете.
Приходилось бы, стало быть, идти в бесконечность. Но это невозможно, так как
связывать друг с другом можно не более двух привходящих свойств. В самом
деле, привходящее не есть привходящее для привходящего, разве только когда
оба суть привходящее для одного и того же; я имею в виду, например, что
бледное образованно, а образованное бледно, поскольку оба они привходящее
для человека. Но "Сократ образован" имеет не тот смысл, что то и другое-
["Сократ" и "образованный"] - привходящи для чего-то другого. Стало быть,
так как об одних привходящих свойствах говорится в этом смысле, а о других -
в ранее указанном смысле, то привходящее, о котором говорится в таком
смысле, в каком бледное есть привходящее для Сократа, не может восходить до
бесконечности, как, например, для бледного Сократа нет другого еще
привходящего свойства, ибо из всей совокупности привходящих свойств не
получается чего-либо единого. Но и для "бледного", конечно, не будет
какого-то иного привходящего, например "образованное". Ведь "образованное"
есть привходящее для "бледного " не больше, чем "бледное" есть привходящее
для "образованного"; и вместе с тем было установлено, что имеется
привходящее в этом смысле и есть привходящее в том смысле, в каком
"образованное" есть привходящее для Сократа; в этом же последнем смысле
привходящее не есть привходящее для привходящего, а таково лишь привходящее
в первом смысле; следовательно, не все будет сказываться как привходящее.
Таким образом, и в этом случае должно существовать нечто, означающее
сущность. А если так, то доказано, что противоречащее одно другому не может
сказываться вместе.

Далее, если относительно одного и того же вместе было бы истинно все
противоречащее одно другому, то ясно, что все было бы одним [и тем же].
Действительно, одно и то же было бы и триерой, и стеной, и человеком, раз
относительно всякого предмета можно нечто одно и утверждать и отрицать, как