"Хуан Хосе Арреола. Выдумки на любой вкус" - читать интересную книгу автора

Оба были молоды и сильны, и оба дрались не на жизнь, а на смерть. Тем
же вечером все было кончено. Они остались лежать на земле, лицом вверх,
один - с перерезанным горлом, другой - с рассеченной головой. Точь-в-точь
петухи, которые дерутся до тех пор, пока не испустят дух.
Ночью на площади собрался народ. Женщины принялись причитать, мужчины
обсуждали схватку. Перед смертью один из соперников все-таки нашел в себе
силы сказать несколько слов - он спросил, убит ли другой.
Только потом все узнали, что здесь была замешана девушка. И тень
осуждения пала на ту, что разбила кувшин. По слухам она никогда не вышла
замуж. Окажись девушка хоть на другом конце света, молва о ней, приносящей
несчастье, вероятно, пришла бы туда вместе с ней, а может быть, и раньше.


1952


ОБРАЩЕННЫЙ


С той минуты, как я принял условия, между мной и Богом все было решено.
Я отказываюсь от своих намерений и сворачиваю все свои апостольские труды.
Ада не одолеть, мое упрямство ни к чему не приведет, а то, чего доброго,
даст обратный результат. Бог дал мне это понять с предельной ясностью, не
дозволив и слова молвить.
С меня взяли обязательство вернуть назад моих учеников. Тех, ясное
дело, что на земле. А тем, что в аду, придется ждать моего возвращения. Ведь
вместо обещанного спасения я только и добился еще одного
испытания -испытания надеждой. Так угодно было Богу.
Я должен вернуться туда, откуда прибыл. Бог не сподобил меня благодати,
и я вынужден возвратиться в то состояние, в котором пребывал перед
вступлением на ложный путь, то есть еще до рукоположения.
Разговор состоялся там, где я нахожусь с тех пор, как меня отобрали у
ада. Это что-то вроде распахнутой в бесконечность кельи, которую почти
целиком заполняет мое тело.
Бог нисколько не спешил со свиданием. Ничуть. Ожидание мне показалось
вечностью, промедление заставило страдать больше всех прежних мучений. Боль,
которая ушла, оставляет по себе в каком-то смысле приятные воспоминания. Мне
предоставилась возможность удостовериться в собственном существовании и
осязать края своего тела. Зато там я походил на облако, на чувствующий
островок, чьи берега истаивают, растворяясь в каких-то безличных
состояниях, - так что мне не удавалось разобраться, где я схожу на нет и
перехожу в ничто.
Я способен только мыслить, причем неизменно мощно и сокрушительно. В
одиночестве у меня хватило времени перебрать все возможности, я скрупулезно
восстановил все свои умопостроения, я заблудился в мною же сотворенном
лабиринте и нашел выход только тогда, когда Бог меня окликнул. Сотни идей
разом испарились, и я почувствовал, что у меня не голова, а впадина внезапно
пересохшего океана. Излишне говорить, что это Бог выставил условия договора,
на мою долю выпадала только привилегия принять их. Он нисколько не укрепил
моего духа, предоставив такую свободу воли, что его безучастность показалась