"Владимир Константинович Арро. Мой старый дом (Повесть) " - читать интересную книгу автора

пересаживают.
Вот стоят матери на лестнице, как в оранжерее, и советуются.
- Листочек этот, - говорит одна, - опустите в воду, пусть он
поплавает недельку, а когда корешки даст, то высаживайте в горшок.
- А вы в терапевтическом были? - спрашивает другая. - Там такой
хороший хирург!
- Да нет, что вы, хирург сегодня принимает в пятнадцатом кабинете.
- Да нет, вы меня не поняли. Хирург - это тоже такое растение.
Чудесно заживляет ссадины, порезы.
- Подите лучше в процедурную, там такая замечательная "кровь
Наполеона"! Просто прелесть!
- А "тёщиного языка" не видели, у них нет?
Одна мамаша бегает как угорелая с ребёнком на руках и выкрикивает:
- Мне вьющие, вьющие! Мне нужны вьющие!..
Я как крикну на всю лестницу:
- ...ся!
- Что "ся"?
Я говорю:
- Вьющиеся!
Она кричит:
- А тебе какое дело!
Прямо все с ума посходили с этими цветами.
Я подумал, чем бы мне ещё занять Палёна, чтобы ему ждать было не так
томительно. Я спросил:
- Ну, как там дела, какие новости в школе?
А он отвечает:
- Всё ноймайно. Тебя из танцевального кйужка вычейкнули.
Ну вот, уже и оттуда вычеркнули. А я ещё ни одного танца не
станцевал. Всё только думал: хорошо бы научиться танцевать лезгинку. Я
вообще-то хотел в фотографический, мне как раз батя летом фотоаппарат
подарил, но Августа Николаевна говорит: туда и так записалось много
народу, а нам в танцевальный мальчиков не хватает. А туда как раз Поля
записалась. Она лучше всех "верёвочку" делает. А вот, думаю, научусь лучше
всех вприсядку! И будем мы с ней плясать вдвоём: я - вприсядку, она -
"верёвочку".


Острая боль

Когда Палёна пригласили в кабинет, я остался один. Никого не было во
всём коридоре. Мне стало ещё обидней, что я здесь не записан. Пока Палён
сидел рядом, я ещё вроде был свой, а теперь и вовсе оказался чужой.
А тут ещё подошла девочка с мамашей. Мамаша так морщилась, что я даже
подумал, что это у неё болят зубы, а не у девочки.
Она спросила:
- Ты здесь последний?
Мне не хотелось отвечать, что я здесь никакой, и я ответил, что да, я
здесь последний.
Я отвернулся, а мамаша спросила:
- А с острой болью или с тупой?