"Елена Арсеньева. Браки совершаются на небесах (Исторические новеллы о любви) " - читать интересную книгу автора

и не больно-то верил Иоанн в человеческое благородство. Поэтому он приложил
все усилия, чтобы, во-первых, дружине варягов не предложили продлить
договор о службе в Византии. А во-вторых, заставил Зою озаботиться судьбой
империи. Поскольку брат Михаил сделался совсем плох и в любую минуту мог
отправиться на суд к престолу Господню, Иоанн убедил императрицу, что после
смерти второго мужа ей вряд ли удастся найти третьего. Жизнь дороже трона,
рассудят придворные - и мало кто захочет жениться на "черной вдове". Чтобы
сделать свои доводы более убедительными, Иоанн велел садовникам изловить
паучиху, которая называлась именно так - "черная вдова". Эти паучихи
прославились тем, что убивали своих самцов. Иоанн показал насекомое Зое.
С отвращением посмотрев на жирное, круглое, многоногое существо,
императрица велела паучиху раздавить, а сама всерьез задумалась. Да, если
она вновь останется вдовой, ее могут устранить от власти и сослать в
монастырь. А ведь если поступить так, как советует мудрый евнух: усыновить
племянника Михаила и потом короновать его, - можно фактически оставаться
императрицей при этом юнце. Кроме того, красивых мужчин на свете много...
Кто знает, может быть, со временем удастся забыть в чьих-нибудь объятиях
непреклонного Нордбрикта? Но для этого надо любой ценой избежать монастыря!
Итак, Зоя усыновила Михаила Калафата, и совсем скоро после этого он
стал Михаилом V Калафатом: прежний император умер в одном из своих
покаянных паломничеств. Между прочим, прозвище нового государя означало
название того ремесла, которым Михаил и его предки занимались с
незапамятных времен. Они смолили корабли! Таким образом, на трон
византийских императоров взошел простолюдин.
Ах, если бы черны были только руки его! Таким же оказалось и сердце.
Ему не нужны были никакие опекуны. Тем более не больно-то молодые
опекунши! Приемную мать и ее советника, евнуха Иоанна, он незамедлительно
выслал из столицы и заточил в дальние монастыри.
Вот и свершилось то, чего больше всего боялась Зоя...
Как всякий человек, внезапно и без усилий взметнувшийся из бедности к
вершинам неимоверного богатства, Калафат был невероятно расточителен - и
столь же фантастически скуп. Он без раздумий швырял деньги на свои
прихоти - но при этом охотно отнимал их у других. Ему вдруг показалось, что
этериарх Нордбрикт и его воины чрезмерно разжились на византийских хлебах.
Велел чиновникам перепроверить, вся ли воинская добыча была сдана варягами
в казну, не утаили ли чего. А в ожидании результатов проверки приказал
заточить Нордбрикта в темницу. На всякий случай, чтобы не сбежал.
Впрочем, сведущие люди во дворце говорили другое. Якобы Калафат узнал,
какую нежную склонность питала к варвару Зоя, - и побоялся, что этериарх
поднимет свою дружину против императора, чтобы освободить несправедливо
сосланную любовницу, вернуть ее на престол - а там, кто знает, может быть,
и повластвовать вместе с ней.
Сказать по правде, у Гаральда возникали такие мысли. Нет, не о
престоле - Византию вообще и Священный дворец в частности он не называл
иначе чем гадюшником и меньше всего желал сидеть бы на троне, со всех
сторон окруженном ядовитыми змеями. Но ему было бесконечно жаль Зою - такую
нежную, такую слабую... Ее заточение он считал вопиющей несправедливостью.
И неизвестно, как бы повернулось дело, не швырни Калафат его в
темницу.
В ту самую, со змеей в углу. То есть от змей Гаральду все же не