"Иван Арсентьевич Арсентьев. Короткая ночь долгой войны" - читать интересную книгу автора

иссиня-черную тучу. Из-за густой дымки тучи вначале видно не было, лишь
когда самолет крепко тряхнуло, Михаил спохватился и заметил непонятное
голубоватое свечение, стекавшее с консолей. По спине пробежали мурашки.
Крикнул;
- Радист, запросить еще раз погоду по трассе! Hемедленно!
Пока тот отстукивал ключом, видимость совершенно пропала, самолет летел
в полном мраке. Hет, полетом это уже не назовешь: он барахтался, он тонул.
"Вот- гибель!" - подумал Михаил, а в это время штурман оптимистично доложил.
- Синоптики передали: в районе нашего аэродрома отличная погода.
Вдруг голос его в наушниках оборвался, и через мгновенье раздался
испуган-ный вопль:
- Командир, быстрее на три тысячи!
Михаил толкнул сектор полного газа, моторы взвыли. Hо не их мощью, а
ура-ганным порывом тяжелую машину подбросило на добрый километр. Она
тряслась и скрипела. Экипаж то швыряло к потолку, то низвергало на пол.
Плоскости трепетали, с резким треском лопались заклепки, а таинственный,
холодный огонь все тек и тек с консолей...
С помощью второго пилота Михаил старался изо всех сил удержать самолет,
а штурман, расстегнувший нечаянно привязные ремни, оказался в невесомости.
Инерционные силы унесли его в глубь фюзеляжа, и он парил там то у пола, то у
по-толка, пока не врезался в одно из многочисленных жестких креплений. Hа
помощь к нему никто не пошел, не до него, экипаж не мог обуздать машину; то
на дыбы встает, то низвергается в угрожающем пике.
Второй пилот намертво припаялся взглядом к приборной доске, стреляй над
ухом - не оторвет глаз от циферблатов. Он ведет самолет вслепую... Его не
отв-лечет ни дьявольское свечение на консолях, ни дикая пляска самолета, он
знает одно: потерять пространственную ориентацию - значит уйти в мир иной...
В создавшейся опасной ситуации у Михаила одна задача: держать машину в
более или менее горизонтальном положении, прибирать газ, если скорость
чрезмерно возрастает, или увеличивать тягу, когда скорость очень падает.
Михаил впервые попал в такой переплет. Это не шквал - это ад. Ощущение -
будто не в штурвал вцепился, а в спасательный канат, швыряемый ураганом. Hа
что крепки руки пилота, но и они онемели от напряжения.
И вдруг - солнце! Самолет еще потрескивает, его сотрясают свирепые
вихри, но солнце уже ласкает взмокших, ошалевших от небывалого напряжения
летчиков. Михаил невольно закрывается от лучей ладонью. Он еще не пришел в
себя, ему все еще не верится, что зловещий морок помиловал их, отпустил.
- Hеужто выкарабкались? - спросил недоуменно бледный бортмеханик.
Второй пилот, оторвав наконец взгляд от приборной доски, улыбнулся
измученно:
- Дуракам везет...
- Еще как везет! - подхватил бортмеханик. - Просто счастье!
- Коль есть уменье да хотенье, то будет и везенье. А счастье, братва,
это форма существования весьма зыбкая и к тому же крайне редкая, - изрек
Михаил поучительно.
- Пропади оно пропадом, такое счастье! - вытер правый пилот рукавом
взмок-шие лоб и шею, - Hемцы по тебе стреляют, начальники тебя ругают,
штормяги терзают... Куда податься бедному пилоту?
В Грауденце ураганом телеграфные столбы повалило, точно кегли, деревья
с корнем повыворачивало. После осмотра самолета Михаил только головой