"Яков Арсенов. Избранные ходы (роман) [H]" - читать интересную книгу автора

- Замучили лисицы, - сказал он родственнице, жалуясь на жизнь, -
пятого гуся тащат.
- Нет, милок, - возразила бабка раннему гостю, - это не лисицы.
Такого жирного гуся лиса не дотащит. Это волки.
Tеперь старуха стала сливочной. По вечерам она устраивала глазунью, а
первые блюда вообще не выводились круглосуточно. Веселясь, бабка беззубым
ртом выделывала непонятные шамканья, и на нее было жутко смотреть. Сила ее
логики и острота намеков стали пугать постояльцев. Бабка напрямик не просила
студентов сходить к соседям за продуктами, однако все ее легко понимали,
пусть даже и не всегда правильно.
А вот Гриншпона бабка боялась сама. Она ни о чем не просила его и
всегда отводила от него свои блудливые очи.
Но в тот вечер послала в сарай за яйцами почему-то именно его.
Гриншпон вернулся назад бледный и испуганный.
- А бабка где? - резко спросил он.
- Вышла на улицу вслед за тобой, - ответил Артамонов, ближе всех
стоявший к двери.
- Ну и напугала, ведьма! - выдохнул Гриншпон с заметным облегчением.
- Иду я, значит, в сарай и случайно оглядываюсь перед входом. Вижу, за мной
крадется бабка. В лунном свете она мне дико напомнила одну гоголевскую
старушенцию. У меня аж под ложечкой засосало от жути. Я и раньше всегда
чувствовал, что на меня она как-то косо смотрит, особенно после того, как я
случайно нарвался на спрятанное сало.
- Она на всех косо смотрит! - пропели в один голос Пунтус с Нынкиным.
- И что далше? - словно взял в руку саблю Мурат.
- Шарю я, значит, по гнездам, а сам оглядываюсь. Ну, думаю, вскочит
сейчас на спину и до пены заездит на своих небесных дорогах. Из сарая
выходить страшновато - цапнет, и все дела. Так и стою, трушу яйцами. Потом
все ж решился, вышел. А тут петух как даст во все горло! У меня и ноги
крестом! Чувствую, потеть начал.
- Н-да, - закурил Рудик, - с этой бабкой мы натерпимся.
Новость, что бабка нечиста на душу, молниеносно распространилась по
группе. От потерпевшего Гриншпона не отставали с расспросами. Пришлось
пересказать историю раз двадцать. В конце Гриншпон добавлял, что, в
принципе, ничего особенного не произошло - он как бы сам себе все
вообразил, но эту тонкость пропускали мимо ушей и сходились во мнении, что
перед отъездом бабку надо... того... проверить.
Предлагались сногсшибательные варианты.

В субботу, как и обещал бригадир, Левый с Борзым устроили танцы и
пригласили студентов. Начался культурный обмен девушками. Студенты из своих
подруг упустили только Татьяну. Рудик изменил ей, увлекшись загорелой Машей
в лапидарном платьице. Той самой, которая по утрам ходила за водой с
коромыслом через плечо. Магия двух полных оцинкованных посудин, ежеутренне
поднимаемых ею в гору, сделала свое дело - Рудик не устоял.
Татьяна, обидевшись, осмотрелась вокруг и нашла среди деревенских
парубков себе по росту. Сразу после знакомства они поторопились в стога на
прогулку и вернулись назад задумчивые и серьезные.
Уборка картофеля не шла. То картофелекопалка ломалась, то запивал ее
рулевой Борзой. То неделю женили кого-нибудь из местных, то девять дней