"Феликс Наумович Арский. Страбон " - читать интересную книгу автора

рассудила иначе, оценив Эратосфена как выдающегося ученого. В том числе и
как первоклассного географа, во многом определившего дальнейшее развитие
своей науки, которую он очищал от мифов, сказок и красочных небылиц,
стремясь придать ей как можно более точный характер.
Сочинение Эратосфена "Географика" (т. е. "Географические записки"),
состоявшее из трех книг, - увы, вновь приходится повторять печальную
истину - до нас не дошло. Его иногда цитировали историк Полибий,
ученый-энциклопедист I века Плиний Старший. Наиболее же полно текст
Эратосфена воспроизведен у Страбона, специально посвятившего несколько глав
разбору взглядов своего великого предшественника.
Отношение Страбона к нему довольно противоречиво. Отдавая должное его
образованности (как сказали бы сейчас, эрудиции), проверяя с его помощью
данные других источников и используя его аргументы для объяснения различных
явлений, Страбон в то же время многого просто не понимает и не считает даже
нужным упоминать. Пренебрегая математическим методом и разного рода сложными
вычислениями, Страбон, например, забыл рассказать о знаменитом (уже тогда)
методе измерения земного шара (мы знаем о нем из сочинения астронома II века
н. э. Клеомеда "О круговом движении небесных тел").
Основываясь на более поздних работах (в частности Посидония), Страбон
вносит много уточнений и исправлений в карту Эратосфена, в его описания и
цифры. И чем больше ошибок он отыскивает, тем подробней и детальней знакомит
с подлинным текстом, дошедшим до нас в столь необычной, так сказать,
негативной форме.
Наконец, Гиппарх... Величайший астроном древности, открывший явление
прецессии, измеривший расстояние до Луны, рискнувший даже составить звездный
каталог, включавший почти 850 небесных тел. "Этот человек, - говорили о
нем, - пошел так далеко, что попытался (вещь трудная даже для бога) сообщить
поколениям точное число звезд".
Именно Гиппарх настаивал на том, что география нуждается в точных
астрономических наблюдениях. Он же предложил проводить на картах не две, а
целый ряд взаимно пересекающихся под прямым углом линий, соответствующих
определенным градусам. А так как известная тогда суша была намного длиннее с
запада на восток, то эту протяженность Гиппарх назвал долготой, а расстояние
с севера на юг - широтой.
Ведя в 161-126 годах до н. э. наблюдения в Александрии и на Родосе,
Гиппарх внес много поправок в карту и вычисления Эратосфена. Ими с охотой
воспользовался Страбон, который не всегда достаточно хорошо понимал как
Гиппарха, так и Эратосфена, но честно и обильно цитировал обоих.
Страбон, таким образом, волею судеб оказался хранителем ценнейшего
научного наследия античности.
Он ничего не открыл, не изобрел, не придумал. Да и не стремился к
этому. Он не был, выражаясь современным языком, самостоятельным мыслителем,
творческой натурой. Зато обладал невероятным терпением. Он умел собирать
факты и мнения, анализировать их, приводит в систему.
Неясно, чего больше в его сочинении - географии, этнографии или
истории. Оно и поныне - незаменимый справочник для всякого, кто занимается
античностью. Но этого мало.
Страбон подробно - полней, чем кто-либо до и после него, - рассказал о
современном ему мире. И о том, каким представляли его в разные времена
разные люди. Суждения о предмете интересовали его нередко не меньше, чем