"Феликс Наумович Арский. В стране мифов " - читать интересную книгу автора

которого, как рассказывала молва, было золотое бедро, гордился этим
доказательством своего божественного происхождения куда больше, чем
популярной теоремой, сделавшей его известным каждому школьнику (хотя до сих
пор неясно, имел ли он к ней хоть какое-нибудь отношение). Легендарный
спартанский законодатель Ликург получил от Аполлона заверения, что его
законы превосходны настолько, что ему, олимпийцу, кажется, будто он имеет
дело с богом, а не человеком. Понятно, спорить с божеством трудно, но
нелишне напомнить, что Спарта была удивительно крепким и устойчивым
государством в течение нескольких веков. Общее имущество, общие трапезы,
запрещение роскоши, отсутствие денег (железная монета ничтожного
достоинства - явно не тот капитал, из которого рождается богатство),
строжайший контроль за мыслями и поступками каждого гражданина, железная
дисциплина, военные упражнения как единственное достойное занятие, ну и,
конечно, никаких излишеств вроде изысканных ремесел, искусства, литературы,
науки. Мыслителей не требовалось - нужны были надежные исполнители. А решали
за них - достойнейшие: два царя (если один - значит, уже опасность тирании!)
и 28 старейшин.
Народу тоже разрешалось участвовать в управлении. Правда, он не
обсуждал предложений, а лишь криком отклонял или утверждал их. Но, зная, что
решение большинством голосов не дает никакой гарантии в том, что оно верно,
спартанцы придерживались весьма своеобразного демократического принципа:
"Если народ постановит неверно, его надо распустить". Царям же приходилось
полагаться лишь на милость богов: раз в девять лет специальные чиновники,
дождавшись ясной, безлунной ночи, садились и молча наблюдали за небом. И
если удавалось заметить падающую в определенном направлении звезду, царей
обвиняли в преступлении перед божеством и благополучно освобождали от всех
забот, связанных с бременем власти.
Спарта ревниво оберегала свои порядки. Она противилась любому
нововведению, она сторонилась всех соседей (разумеется, кроме тех, кого
покоряла!). Спартанцам запрещалось даже путешествовать - во избежание
соблазнов: ни один гражданин не должен был и мысли допустить, что где-то, у
кого-то, что-то может быть лучше и достойно подражания. Вольнолюбивые и
вольнодумствующие афиняне, склонные во всем сомневаться и все критиковать,
не могли понять, почему боги дали спартанцам такое государственное
устройство, которое, как утверждал оракул, является наилучшим. Им оставалось
лишь с грустью признать, что организованное военизированное общество,
полностью подавившее человеческую личность, не озабоченное сложными
нравственными проблемами и не желавшее слышать о каких-то там духовных
поисках, оказалось прочнее и долговечнее любого из греческих государств!
Но... Ничто не вечно. Даже Спарта. И даже ее божественные покровители.
Уже в IV веке до нашей эры в Спарте начались смуты, от былого равенства
граждан не осталось и следа, пошли военные поражения - словом, боги явно
отвернулись от идеального царства. А может, им просто было не до этого.
Пришло время спасать собственную репутацию. В том же веке афинский оратор
Демосфен рискнул не поверить оракулу: он обвинил пифию в том, что она
подкуплена македонским царем. Через 300 лет римский оратор и политик
Цицерон, которому пифия ехидно посоветовала "следовать собственным
влечениям, а не мнению толпы", категорически утверждал, что "оракул
пользуется всеобщим презрением". А Нерон, разгневанный неблагоприятным
предсказанием, поступил истинно по-царски решительно и быстро: он попросту