"Кэтрин Азаро. Укротить молнию ("Сколийская империя" #2) " - читать интересную книгу автора

очертания, облако, не нуждавшееся ни в каких словах. Его звучание чем-то
напоминало шум прибоя на пляже; пахло оно как морские водоросли и было
соленым на вкус. Я уже давно привыкла к тому, что слышу и вижу эмоции других
людей, а подчас даже ощущаю их кожей. Но чтобы чувствовать запах и вкус -
такое случается со мной гораздо реже.
В ту пору я и не подозревала о силах Кайла. Собственно говоря, не в
этом дело. Я по опыту знала, что с расстоянием эффект ослабевает. И пока
Джошуа рядом со мной, я буду ощущать его эмоции. По крайней мере до тех пор,
пока у него не пропадет хорошее настроение. Конечно, я ничего ему не
сказала. Еще подумает, что у меня с головой не все в порядке.
Мы сели на скамейку на автобусной остановке. Джошуа положил мне на
плечо руку - нет, не как парень, с которым у меня любовь - этого между нами
отродясь не было, - а просто как хороший друг, которого я знала целых шесть
лет, с 1981 года, когда Ямайка стала пятьдесят пятым штатом, а у нас в
Беверли-Хиллз сгорели гигантские буквы ГОЛЛИВУД. Джошуа на лоб спадала
кудрявая челка, нависая на металлическую оправу его очков. Джошуа - моя
противоположность почти во всем. Например, волосы у него светлые и вьющиеся,
у меня - до пояса, прямые и черные. Его глаза, синие и ясные, всегда
казались мне кусочками безоблачного неба, мои же собственные - черны.
Неожиданно радужный пузырь хорошего настроения словно наткнулся на
что-то острое. Я поначалу не поняла, откуда возникло это острие. Откуда-то
из темноты, похожее на кинжал.
- Тина, взгляни.
Джошуа указывал на другую сторону улицы. Я посмотрела. С бульвара
Сан-Карлос на боковую улицу сворачивал красный спортивный автомобиль.
- И что?
- Так это же Наг за рулем.
Услышать это имя сродни тому, как если бы на вас вылили ушат холодной
воды.
- А что в этом странного? Он что, не имеет права садиться за руль?
- Он наблюдал за нами. - Джошуа обернулся через плечо. Напряжение на
его лице заметно спало. - А вот и наш автобус.
Автобус остановился прямо напротив нас. Я поднялась со скамейки, вошла
в салон и обернулась к Джошуа. Он махал мне на прощание рукой. Но в
следующее мгновение водитель закрыл дверь, и Джошуа скрылся из виду.
Всю дорогу я сидела одна, прислонившись к стеклу. В салоне находились
еще несколько пассажиров, и все как один были погружены в собственные мысли.
Интересно, подумала я, куда едут эти люди? Домой, к семье, или куда-то еще,
в привычный и понятный им мир.
Я же, как ни старалась, никак не могла привыкнуть к Лос-Анджелесу. Он
оставался для меня чужим. Сама я выросла в мексиканской деревушке Набенчаук
на плато Чиапас, что на юге страны. Я скучала вдали от пышной зелени наших
лесов, мне недоставало сухой зимы и дождливого лета. Мое самое раннее
воспоминание - еще не рассвело, а мать, босая, стоит на коленях и мелет
маис. Во многих отношениях моя мать - типичная женщина майя. И как ее только
угораздило забеременеть в четырнадцать лет, когда в нашу деревушку, аж из
самого Мехико, приехал один художник.
Когда мне исполнилось восемь лет, мои дядя и тетка погибли во время
землетрясения - кстати, такое у нас случается часто. После них остался
одиннадцатилетний сын, Мануэль. Мать после долгих лет наконец решилась