"Сергей Ашитков. Корни добра (Главы из книги) " - читать интересную книгу автора

кеды. Кормили его до отвала тем же, что ели сами, делили с ним кров, и он
платил им беззаветной преданностью, стараясь, как только мог, быть полезным.
Когда хозяева с утра уплывали на целый день, Щен, как его теперь называли,
нес караульную службу, добросовестно облаивая все проходящие мимо буксиры и
рыбацкие лодки. А вечером, едва уловив в шелесте камыша равномерные всплески
воды под дружными ударами весел, выходил на берег и, радостно помахивая
хвостом и нетерпеливо повизгивая, ожидал, когда из-за поворота реки
выпорхнет, сверкая на солнце веслами-крыльями, похожая на стрекозу байдарка
с любимыми им существами.
Время летело, как лепестки лотоса. Совсем недавно еще ждали, когда же
распустится этот сказочный цветок, бледно-розовый, как зори над Волгой,
нежный, как эгретки цапель, а теперь под легким порывом ветра он теряет свой
наряд, как осенний лес листья. Тихие култуки с прозрачной водой, где он
вырос, заалели розовой пеной. И вот настал день, когда рано утром, еще до
восхода солнца, Щена поднял вой сирены. Проломив стену камыша, к берегу
протиснулся буксир - один из тех, что каждый день проплывали мимо. Хозяева
быстро убрали палатку и погрузили на палубу какие-то мешки, среди которых
вскоре очутился и Щен.
Снова завыла сирена, и зеленые заросли камыша поплыли назад все быстрее
и быстрее. Когда стена камыша внезапно расступилась, буксир замедлил ход и
стал причаливать. Щена взяли за шкирку, и, свесившись как можно ниже,
отпустили. Он неуклюже шмякнулся в высокую траву, но тут же поднялся и,
задрав свою всепрощающую морду, приветливо завилял хвостом, как бы говоря:
"Извините, я поскользнулся, но что же вы не сходите?" - никто не выпрыгнул
следом. Серая глыба, нависшая над Щеном, стала медленно подаваться назад.
Щен испуганно заметался по берегу. Рискуя упасть в воду, он заскреб лапами
по железному борту и, не видя людей, жалобно заскулил. Потом отбежал назад и
стал высоко подпрыгивать, стараясь заглянуть через борт, а когда вернулся,
между берегом и буксиром пролегла широкая полоса воды.
Буксир уплывал. Щен что есть силы бросился за ним и бежал до тех пор,
пока не кончилась поляна и высокая стена камыша не преградила ему дорогу. Он
пытался пробиться сквозь зеленый частокол, за которым уже не было видно ни
реки, ни буксира, но быстро выдохся и, запутавшись в переплетении
прошлогодних стеблей, горько, отчаянно завыл, как может выть только щенок,
брошенный людьми, которым он отдал всю любовь, переполнявшую его большое
собачье сердце.

ОСТРОВИТЯНИН ДЖЕК

Высадившись из шлюпки на неприветливые с моря бараньи лбы острова
Великий и перетаскивая потом подальше от брызг прибоя походное снаряжение,
мы в суматохе не сразу заметили, что кроме хозяйки кордона - одинокой старой
карелки, за нами пристально следит еще одна пара глаз. Поняв, что ее
обнаружили, из укрытия вышла великолепная лайка волчьей масти, очень худая,
но мускулистая, полная достоинства и врожденного благородства. Мы узнали,
что собаку зовут Джеком и что на острове незадолго до нашего приезда
разыгралась трагедия: пропал ушедший в море лесник. Через несколько дней
нашли его перевернутый карбас, а потом в кровоподтеках и ссадинах,
качающаяся от слабости, притащилась домой собака.
К нашему приезду Джек отнесся равнодушно: вильнув несколько раз