"Айзек Азимов. Демон ростом в два сантиметра" - читать интересную книгу автора

он может удрать, не дождавшись, и предоставить мне выкручиваться самому.
Правда, к его чести будь сказано, такого не было ни разу, но сама эта
нервотрепка портила удовольствие от еды.
Или вот та вон автобусная остановка. Вот я на нее смотрю уже
пятнадцать минут. Вы заметили, что за это время к ней не подошло ни одного
автобуса и что день сегодня ветреный и холодный, как и должно быть поздней
осенью. Что мы видим? Поднятые воротники, красные и синие носы,
переступающие для согрева ноги. Чего мы не видим? Бунта против властей и
поднятых к небу кулаков. Все ожидающие пассивно сносят несправедливость
земной жизни.
Но не таков был Мордехай Симе. Уж если бы он стоял в этой очереди на
автобус, то поминутно выбегал бы на середину дороги, выглядывая, не
появился ли наконец, на горизонте автобус. Он бы вопил, и орал, и
размахивал руками, он бы организовал марш протеста к городскому управлению.
Сказать короче, он бы сильно расходовал свои запасы адреналина.
И сколько раз он обращал свои жалобы именно ко мне, привлеченный, как
и многие другие, свойственными моему облику спокойным пониманием и
компетентностью.
- Я занятой человек, Джордж. - частил он. Он всегда говорил очень
быстро. - Весь мир в заговоре против меня - это позор, скандал и
преступление. Вот недавно я заехал в больницу на какое-то рутинное
обследование - Бог знает, зачем это было бы нужно, если бы у моего доктора
не было глупых идей о том, что он должен на что-то жить, - и мне было
сказано прибыть в 9.40 в такую-то комнату к такому-то столу. Я приехал, как
вы понимаете, точно в 9.40, и на этом столе была табличка: "Работает с
9.30" - на чистом английском языке, Джордж, каждая буква на месте, и ни
одной лишней, - но за столом никого. Я проверил свои часы и спросил у
кого-то, имевшего вид достаточно опустившегося человека, чтобы оказаться
работником больницы: "Где этот безымянный негодяй, который должен сидеть за
этим столом?" "Еще не пришел", - ответил этот безродный мошенник. "Тут
сказано, что этот пост работает с 9.30". "Да кто-нибудь рано или поздно
придет, я думаю", - ответил он с циничным равнодушием. Понимаете, Джордж, в
конце концов, это же больница. А если бы я помирал? Кто-нибудь почесался
бы? Да никогда! У меня подходил крайний срок сдачи важнейшей работы,
которая должна была мне принести достаточно денег, чтобы оплачивать счета
моего доктора (если бы я не придумал, как потратить их получше, что
сомнительно). Кому-нибудь до этого было дело? Никакого! Только в 10.04
кто-то показался, а когда я поспешил к столу, этот опоздавший хам тупо на
меня уставился и заявил: "Подождите своей очереди".
Мордехай всегда был начинен подобными историями - о лифтах в банках,
медленно уползавших вверх как раз тогда, когда он в нетерпении ждал в
вестибюле. О людях, которые уходили на перерыв с двенадцати и до пятнадцати
тридцати и уезжали на уик-энд в среду вечером, а он тем временем ждал их
консультации.
- Не могу взять в толк, кому и зачем вообще понадобилось изобретать
время, Джордж, - часто повторял он, - Оно нужно только для того, чтобы
изобретать новые способы его потери. Вы поймите, Джордж: если бы я мог
часы, которые мне приходится проводить в ожидании этих бесчисленных
бюрократов, потратить на работу, я бы мог написать на десять или даже
двадцать процентов больше. Вы поймите, насколько увеличился бы мой доход,