"Айзек Азимов. Демон ростом в два сантиметра" - читать интересную книгу автора

следовательно, он поймет, что мои дела настолько же важнее его собственных.
Как я всегда говорил, сила логики в конце концов свое возьмет.
Я объяснил ему, в чем было дело с Иштар, и он сказал:
- Наконец-то ты разумно ставишь задачу.
- Разумеется, - согласился я. Как вы знаете, я не могу назвать себя
неразумным человеком. Просто у меня свои цели и способы.
- Да, - сказал Азазел. - Это твое несчастное насекомое твоего вида не
может эффективно перерабатывать алкоголь, и у нее в крови накапливаются
промежуточные продукты его обмена, и неприятные ощущения вызываются
интоксикацией - очень точное слово, происходящее, как я понял из изучения
твоего словаря, от греческого "яд внутри".
Я скривился. Современные греки смешивают, как вы знаете, вино со
смолой, а древние смешивали его с водой. Естественно, что они говорят о
"яде внутри", если еще до питья сами отравили вино.
Азазел продолжал:
- Необходимо будет только переделать ферментную схему так, чтобы у
нее алкоголь быстро и надежно преобразовывался во фрагменты с двойной
углеродной связью, - это перекресток метаболических путей, ведущих к жирам,
углеводам и белкам, и тогда никакой интоксикации не будет. Алкоголь станет
для нее обыкновенной здоровой пищей.
- Азазел, кое-какая интоксикация нам нужна - необходима для появления
веселого безразличия к глупым строгостям, всосанным с молоком матери.
Это он понял сразу.
- Да, насчет матерей - это мне понятно. Помню, как моя третья матушка
меня учила: "Азазел, никогда не хлопай следоподелательными мембранами в
присутствии юной малобы". А как иначе добиться, чтобы она...
Я снова его перебил:
- Так ты можешь организовать минимальную интоксикацию промежуточными
продуктами до состояния легкой эйфории?
- Проще простого, - ответил Азазел, и надо сказать, у него был
довольно неприятный вид, когда он сцапал монетку, превышавшую в высоту его
рост (если ее поставить на ребро).
Только через неделю я смог проверить, что делается с Иштар. Это было
в баре одного из городских отелей, который так озарился, когда она вошла,
что несколько завсегдатаев были вынуждены надеть темные очки. Она
усмехнулась:
- А что мы тут делаем? Вы же знаете, что я пить не могу.
- Это не выпивка, дитя мое, пить мы не будем. Это мятный напиток, и
тебе он понравится.
Сговорившись с барменом заранее, я ему мигнул, и он подал грассхопер.
Она слегка попробовала и сказала:
- О, это хорошо.
Потом она откинулась назад и дала напитку проскользнуть в горло.
Прислушалась к своим ощущениям, провела изящным язычком по не менее изящным
губам и спросила:
- А еще можно?
- Ну, конечно, - благородно ответил я. - По крайней мере еще один
можно было бы, если бы я не забыл, как дурак, дома свой бумажник...
- Я плачу. У меня денег полно.
Я всегда говорил, что никогда не поднимается красивая женщина до