"Айзек Азимов. Демон ростом в два сантиметра" - читать интересную книгу автора

говоря ничего об Азазеле... нет, не из боязни недоверия - я могу убедить
любого нормального человека без психических отклонений вроде ваших.
Когда я представил дело Азазелу, он никак не выразил восторга.
Напротив, он мне заявил:
- Ты просишь сделать какую-то абстракцию.
- Ничего подобного, - сказал я ему. - Я прошу простую фотографию.
Тебе надо только ее материализовать.
- И это все? Отчего бы тебе самому этого не сделать если это так
просто? Ты ведь, я вижу, разбираешься в вопросах эквивалентности массы и
энергии.
- Ну только одну фотографию.
- При этом с таким выражением, которое ты даже не можешь определить
или описать.
- Естественно, ведь он никогда не смотрел на меня так, как на свою
жену. Но я верю в твое могущество.
Я понимал, что лишней ложкой масла кашу не испортить. И не ошибся.
Он мрачно буркнул:
- Тебе придется сделать снимок.
- Я не смогу поймать выражение... - начал я.
- Этого и не понадобится, - прервал он меня. - Это уже моя забота, но
проще будет иметь материальный объект, на который можно спроецировать
абстракцию. Другими словами - фотоснимок, пусть даже самый плохой, на какой
ты только и способен. И конечно, только один. Больше я не смогу сделать, и
вообще, не собираюсь рвать мышцы своего подсознания для тебя или любого
безмозглого представителя твоей породы из вашего мира.
Да, верно, он часто бывает резок. Я думаю, он таким образом
подчеркивает важность своей роли и пытается внушить, что не обязан
выполнять все, о чем его попросят.
С О'Доннелами я встретился в воскресенье, когда они возвращались из
Массачусетса (на самом деле я их подкараулил). Они позволили мне снять их в
выходных костюмах, причем она была польщена, а он отнесся несколько
неприветливо. После этого я как можно более ненавязчиво сделал портретный
снимок Кевина. Мне бы никогда не удалось заставить его улыбнуться, или
сощуриться, или что там еще Рози описывала, но это не было важно. Я даже не
был уверен, что правильно навел на резкость. Я, в конце концов, не
принадлежу к великим фотохудожникам.
Потом я зашел к своему приятелю, который в фотографии мастер. Он мне
проявил оба снимка и увеличил портрет до размера девятнадцать на двадцать
восемь.
Он все это проделал с недовольным видом, ворча себе под нос, что он
страшно занят, но я не обратил на это внимания. В конце концов, какое
значение имеют все его глупости по сравнению с действительно важным делом,
которым был занят я? Меня всегда удивляло, сколько людей никак не могут
понять такой простой вещи.
Однако его настроение переменилось, как только портрет был готов. Все
еще глядя на него, он мне сказал:
- Только не надо мне говорить, что это ты сделал снимок такого
класса.
- А почему бы и нет? - сказал я и протянул руку за портретом, но он
сделал вид, что ее не заметил.