"Айзек Азимов. Демон ростом в два сантиметра" - читать интересную книгу автора

удары критики гораздо разрушительнее.
- Вы хотите сказать, что вы тоже пишете? - сардонически спросил я,
вгрызаясь в пирог.
- Отнюдь, - возразил Джордж, вгрызаясь в свой. - Моя работа гораздо
важнее. Я - благодетель человечества, непризнанный, недооцененный
благодетель человечества.
Готов был поклясться, что у него увлажнились глаза.
- Я не понимаю, - мягко сказал я, - как чье-нибудь мнение о вас может
оказаться настолько низким, что его можно назвать недооценкой.
- Игнорируя эту издевку, поскольку от вас ничего другого не жду, я
все же расскажу вам, что я думаю об этой красавице, Бузинушке Маггс.
- Бузинушке? - переспросил я с оттенком недоверия.
Бузинушка - это было ее имя (так говорил Джордж). Не знаю, почему
родители так ее назвали - может быть, она напоминала им некоторые нежные
моменты их предшествующих отношений, а может быть, как полагала сама
Бузинушка, они поддали малость бузинной настойки, когда были заняты
процессом, давшим ей жизнь. А иначе у нее был шанс и не появиться на свет.
В любом случае ее отец, который был моим старым другом, попросил меня
быть ее крестным, и я не мог ему отказать. Естественно, что я относился к
таким вещам серьезно и вполне ощущал возложенную на меня ответственность. В
дальнейшем я всегда старался держаться как можно ближе к своим крестницам,
особенно если они вырастали такими красивыми, как Бузинушка.
Когда ей исполнилось двадцать, умер ее отец, и она унаследовала
приличную сумму, что, естественно, усилило ее привлекательность и красоту в
глазах света. Я, как вы знаете, стою выше всей этой суеты вокруг такого
мусора, как деньги, но я счел своим долгом защитить ее от охотников за
приданым. Поэтому я взял себе за правило проводить с ней как можно больше
времени и часто у нее обедал. В конце концов, она души не чаяла в своем
дядюшке Джордже, и я никак не могу поставить это ей в минус.
Как оказалось, Бузинушка не слишком нуждалась в золотом яичке из
семейного гнездышка, поскольку она стала скульптором и добилась признания.
Художественная ценность ее работ не могла быть поставлена под сомнение хотя
бы из-за их рыночной цены.
Я лично не вполне понимал ее творчество, поскольку мой художественный
вкус весьма утончен, и я не мог слишком высоко оценивать работы,
создаваемые для тех денежных мешков, которые могли себе позволить их
покупать.
Помню я как-то спросил ее, что представляет собой одна из ее
скульптур.
- Вот, видишь, - сказала она, - на табличке написано: "Журавль в
полете".
Изучив этот предмет, который был сделан из чистейшей бронзы, я
спросил:
- Да, табличку я вижу. А где журавль?
- Да вот же он! - она ткнула в маленький заостренный конус,
поднимавшийся из бесформенного бронзового основания.
Я внимательно рассмотрел конус и спросил:
- Это журавль?
- А что же еще, старая ты развалина! - она любила такие ласкательные
прозвища. - Это острие длинного журавлиного клюва.