"Айзек Азимов. Двухсотлетний человек" - читать интересную книгу автора

не заслужил этого? Господи, да мы с ним об этом уже годами говорим.
- Годами говорите?
- Да, и он снова и снова откладывал этот разговор, потому что боялся,
что тебе будет больно это слышать. Я _з_а_с_т_а_в_и_л_а_ его высказаться.
- Он не знает, что такое свобода. Он робот.
- Папа, ты его не знаешь. Он прочитал все книги в библиотеке. Не
знаю, что он чувствует, но не знаю и того, что чувствуешь т ы. Когда с ним
говоришь, он реагирует на абстрактные понятия так же, как ты и я, а что же
еще надо? Если чьи-то реакции те же, что и у тебя, чего же тебе еще
желать?
- Закону на это наплевать, - сердито сказал Сэр. - Послушай, ты! - он
обратился к Эндрю с невольным раздражением в голосе. - Я могу официально
освободить тебя только по решению суда, а если дело дойдет до суда, ты не
только не получить свободу, но позволишь закону официально узнать о своих
деньгах. Они скажут, что робот не имеет права владеть деньгами. Разве этот
вздор стоит потери твоих денег?
- Свобода бесценна, сэр, - сказал Эндрю. - Даже шанс на свободу стоит
этих денег.



7

Суд тоже мог прийти к мнению, что свобода бесценна и решить, что ни
за какую цену, даже большую, робот не может ее купить.
Поверенный, представлявший тех, кто осуществлял классовую акцию
против свободы, заявил просто:
- Слово "свобода" не имеет смысла по отношению к роботу. Свободным
быть может только человек.
Он произносил это несколько раз, когда считал момент подходящим,
медленно, подчеркивая слова ритмичным постукиванием руки о стол.
Маленькая Мисс попросила разрешения выступить на стороне Эндрю. Ее
назвали полным именем, которого Эндрю никогда раньше не слышал:
- Аманда Лаура Мартин Чарни может предстать перед судом.
- Благодарю вас, ваша честь, - сказала она. - Я не юрист, и не знаю,
как надо правильно строить фразы, но надеюсь, вы все прислушаетесь к
смыслу, не обращая внимания на слова.
Попробуем понять, что означает в случае с Эндрю быть свободным. В
некоторых смыслах он у ж е свободен. Думаю, что прошло лет двадцать с тех
пор, как кто-нибудь из семьи Мартинов приказывал ему сделать то, что, как
мы чувствовали, ему не хотелось бы сделать по собственному желанию.
Но мы можем, если захотим, приказать ему сделать все, что угодно,
управлять им так грубо, как пожелаем, потому что он принадлежащая нам
машина. Но зачем нам так поступать, если он так долго и так верно
прослужил у нас и заработал нам так много денег? Больше он нам ничего не
должен. Долг лежит полностью на другой стороне.
Даже если нам законом будет запрещено силой заставлять Эндрю служить
нам, он все равно станет служит добровольно. Сделать его свободным будет
означать лишь манипуляцию словами, но для него это будет значить очень
много. Это даст ему все, и не будет нам стоить ничего.