"Айзек Азимов. Как потерялся робот" - читать интересную книгу автора

- Я хочу, чтобы ты рассказал мне, почему ты ничего не
сделал, чтобы спасти его.
- Я хочу вам объяснить, мэм. Я никак не хочу, чтобы
вы... чтобы кто угодно думал, что я мог бы как-нибудь
причинить вред хозяину. О, нет, это было бы ужасно,
невообразимо...
- Пожалуйста, не волнуйся. Я не виню тебя ни в чем. Я
только хочу знать, что ты подумал в этот момент.
- Прежде чем это случилось, вы, мэм, сказали нам, что
один из хозяев будет в опасности из-за падения этого груза и
что нам придется пересечь электрические провода, если мы
захотим ему помочь. Ну, это меня бы не остановило. Что
значит моя гибель по сравнению с безопасностью хозяина?
Но... но мне пришло в голову, что если я погибну на пути к
нему, я все равно не смогу его спасти. Груз раздавит его, а
я буду мертв, и, может быть, когда-нибудь другому хозяину
будет причинен вред, от которого я мог бы его спасти, если
бы остался жив. Понимаете, мэм?
- Ты хочешь сказать, что тебе пришлось выбирать: или
погибнуть человеку, или тебе вместе с человеком. Верно?
- Да, мэм. Невозможно было спасти хозяина. Его можно
было считать уже мертвым. Но тогда нельзя, чтобы я
уничтожил себя без всякой цели. И без приказания.
Сьюзен Калвин покрутила в руках карандаш. Этот же
рассказ - с незначительными вариациями - она слышала уже
двадцать семь раз. Наступило время задать главный вопрос.
- Знаешь, в этом есть смысл. Но я не думаю, чтобы ты мог
так рассуждать. Это пришло в голову тебе самому?
Робот поколебался:
- Нет.
- Тогда кто придумал это?
- Мы вчера ночью поговорили, и одному из нас пришла в
голову эта мысль. Она звучала разумно.
- Которому из вас?
Робот задумался.
- Не знаю. Кому-то из нас.
Она вздохнула:
- Это все.
Следующим был двадцать девятый. Осталось еще тридцать
четыре.

Генерал-майор Кэллнер тоже был рассержен. Уже неделю вся
работа на Гипербазе замерла, если не считать кое-какой
писанины на вспомогательных астероидах группы Уже почти
неделю два ведущих специалиста осложняли положение
бесплодными экспериментами. А теперь они - во всяком
случае, эта женщина - сделали совершенно невозможное
предложение. К счастью, Кэллнер считал, что открыто
проявить свой гнев было бы неосторожно.
Сьюзен Кэлвин настаивала: