"Лев Аскеров. Казнь " - читать интересную книгу автора

Лев Аскеров

Казнь

Колчак сидел на полу, вытянув ноги, прислонившись затылком к стене. И
оттуда, со стены, его глаза с отстраненной неприязнью смотрели на
обрызганные сукровицей голенища своих хромовых сапог. Посасывая разбитую
губу, он языком невольно задевал болтавшийся в десне зуб и морщился.
Морщился и едва слышно себе под нос напевал:

Солдатушки, бравы ребятушки
Где же ваши деды?
- Наши деды - славные победы,
Вот где наши деды!

И опять распахнулась дверь, и он, продолжая бурчать песенку, пустым
взглядом посмотрел на появившегося в ее проеме человека в длиннополой
шинели. Вскинув руку к странному, но весьма симпатичному головному убору с
шишаком на макушке, вошедший по-военному представился:
- Член Реввоенсовета Езерский, Николай Ильич.
- Бог мой! Мы удостоились чести, адмирал, - сказал он самому себе
по-французски и как мог живо поднялся на ноги.
Труднее было поднять вывихнутую руку и приложить к брови два пальца.
- Честь имею! - ответил он с достоинством.
- Вас били, адмирал? - на чистом французском и не без озабоченности
спросил Езерский.
Глаза Колчака на какую-то долю секунды выбластнули изумлением - мол,
посочувствовал, но в следующее мгновенье оно погасло. Не это главное было
сейчас. Сочувствие - всегда ерунда. Всегда пустая вежливость. Но вежливость.
"Что еще нужно в моем положении?" - подумал он, и вспухшие его губы
скривились в улыбке.
- Солдаты не бьют. Солдаты - вымещают, Николай Ильич, - четко произнес
он.
- Было за что? - не без иронии и уже на русском спросил Езерский.
- А как же, голубчик! - подхватил Колчак и неожиданно спросил:
- Господин член Реввоенсовета, Вы знаете, что такое победа?
Езерский опешил. Но Колчак ответил на свой вопрос сам:
- Это когда военачальник меньше всего ценит чужую жизнь. Поражение
наоборот. Когда он ее начинает ценить... Первых, оставшиеся в живых, прощают
и славят. Вторых - ненавидят. И на них вымещают... Генералы это знают. Не
могут не знать. А значит, должны с достоинством принимать и то и другое.
- Ну, если это как-то утешает вас, - развел руками Езерский.
- Такова жизнь, мой дорогой, - с трудом грассируя разбитым ртом,
улыбнулся Колчак.
- Может быть... Может быть..., - отзывается Езерский.
- Голубчик, я присяду, с вашего разрешения.
- Сделайте одолжение, Александр Васильевич.
Сев за стол, адмирал, сказав "Простите", приоткрыл рот и, резким
движением руки вырвав болтавшийся во рту зуб, бросил его как раскаленный
уголек в пепельницу.