"Хьелль Аскильдсен. Ингрид Лангбакке ("Все хорошо, пока хорошо" #10) " - читать интересную книгу автора

и замирает. Ну почему вечно я, вдруг обижается она, почему никогда не он?
Но потом она все-таки наводит на себя дисциплину и спускается во двор.
Молча встает с ним рядом. Ни о чем в такой ситуации не поболтаешь, а все
слова вдруг кажутся ей непомерно значительными. Она отступает на несколько
шагов, но недалеко, чтобы услышать, если он заговорит. Он долго молчит,
потом разворачивается и уходит домой. Она семенит следом.
- Зачем ты так? - говорит она.
Он не отвечает.
- Ты хочешь, чтобы я отказалась от этого места?
Он не отвечает.
- Здорово свалить из дому, правда?
Тогда он поворачивается и смотрит на нее - ей делается страшно. Она
останавливается, не идет за ним. Он поднимается по лестнице и скрывается за
дверью.
Она остается на улице. Сначала она не может объяснить себе, что именно
так напугало ее, только знает, что не надо попадаться ему на глаза; она
обходит дом и спешит в свою дубраву. Тут, среди зеленых уже деревьев, ей
открывается суть: он разлюбил меня. Просто больше он тебя не любит,
объясняет она себе. Именно эта мысль почему-то никогда раньше не посещала
ее, и она даже испытывает своего рода облегчение, что все объяснилось -
поначалу.
Ингрид думала не возвращаться до его отъезда, но теперь она
разворачивается и бредет домой.
Она опоздала, он ушел буквально минуту назад, часом раньше нужного
времени. Она выходит из-за кустов и видит его внизу на дороге, она окликает
его, дважды и так громко, что он не может не услышать, но он не
оборачивается. Она звереет, бросается вдогонку и настигает его у моста
перед большой дорогой; она запыхалась и не может вымолвить ни слова, зато
он может и говорит:
- Если ты королева, то я - король.
И уходит, не оглянувшись. Она остается.


* * *

Вечером она затевает вафли, не совсем ясно понимая, что это на нее
нашло. Радости, судя по ее виду, хлопоты ей не доставили, и сперва они,
отец, она и Унни, сидят, не зная, что бы сказать. Потом тишина начинает
давить, и они обмениваются ничего не значащими словами: приятности в
воскресном ужине нет ни грана - на стол и сладости на нем легла тень
Турбьерна. Вафли удались на славу, и отец, и Унни нахваливают их, но все
сегодня горчит.
Внезапно Ингрид становится нестерпимо обидно, что Турбьерн ушел из
дому так нехорошо, не по-людски; она выскакивает из-за стола, запирается в
спальне, падает на кровать и разражается рыданиями. Она плачет долго,
выплакивает слезы под сухую: ей жалко Турбьерна и себя жалко. Она лежит с
сухими глазами и прислушивается к голосам в гостиной, они долетают как
приглушенное, неразборчивое бормотание.
- Он сложил свою сумку и ушел, ни слова не сказав, - рассказывает
Сиверт Унни. - Он стал спускаться по дороге, потом я услышал, как твоя мать