"Хьелль Аскильдсен. Штырь в старой вишне ("Все хорошо, пока хорошо" #15) " - читать интересную книгу автора

Хоть убей, этого я никогда не пойму, сказал Сэм: чтоб взрослые люди писали
стихи - в смысле, не делали ничего больше. Сэм, ну зачем ты, сказала мама.
И не такое бывает, сказал я, поднялся и вышел в сад. Он был тесен для меня.
Я перелез через ограду и очутился в поле. Я хотел быть на виду, но вдалеке.
Пройдя метров восемьдесят, девяносто, может, сто, я оглянулся. Справа из-за
дома торчал капот Сэмовой машины. Ни дуновения. Я едва ли что чувствовал. Я
стоял и глядел на дом, на машину, долго стоял, с четверть часа, если не
дольше, пока не укатил Сэм, вернее, его машина. Вслед за тем мама
спустилась в сад, я увидел, что она заметила меня, и пошел назад. Сэму пора
было уезжать, сказала мама, он передавал привет. Что ты говоришь?! -
удивился я. Вы - братья, сказала она. Мама! Тогда она покачала головой и
рассмеялась. Я спросил, не хочет ли она прилечь, да, она как раз думала об
этом. Мы вернулись в дом. Вдруг она остановилась. Разинула рот, будто крича
или задыхаясь, но потом закрыла его и выговорила чуть слышно: я не переживу
этого, Николай, я так хочу умереть. Я обнял ее худенькие, узкие плечи. И
сказал: мама. Я так хочу умереть, повторила она. Конечно, мама. Я отвел ее
к дивану, она рыдала, я укутал ей пледом ноги, она зажмурилась и
запричитала в голос, я сидел возле нее, смотрел, как она плачет, и думал об
отце, - видно, она любила его. Потом положил руку ей на грудь, намеренно, и
она перестала зажмуриваться, но глаз не открыла. Николай, милый, сказал
она. Спи, мама, сказал я. И не убрал руку. Вскоре она задышала ровно, тогда
я встал, вышел в коридор и поднялся в Сэмову комнату. До поезда было еще
пять часов, но я знал, что она меня поймет. Я собрал чемодан, черный костюм
я положил на самый верх. Мысли аукались в голове, как в пустоте. Я
спустился вниз и запер за собой дверь. Пешком дошел до станции, путь
далекий, но у меня было полно времени. Я шел и думал, что она наверняка
любила отца и что Сэм... что и его она тоже, конечно, любит. И я подумал:
ну и что с того?