"Дарья Асламова. В любви, как на войне" - читать интересную книгу автора

пили, были очень невоздержанны на язык и медленно зверели на глазах.
И тут произошел инцидент, после которого я резко зауважала Тяжеловеса.
Как водится, начались споры. Заспорили о Бабицком. Это было все равно что
спустить всех собак. Люди горячились, теряли контроль над собой, а ведь все
при оружии.
Один из спорщиков, самый горячий и самый расхристанный, спросил
Тяжеловеса:
- Что вы думаете о Бабицком?
В наступившей тишине Тяжеловес отчеканил, медленно роняя слова:
- Бабицкий мой друг и суперпрофессионал. Я знаю его как честного и
порядочного человека. Он имеет право на свою точку зрения. Кто скажет
что-нибудь против него, тот будет иметь дело со мной.
Он, набычившись, посмотрел на собутыльников. Уф! Этого еще не хватало!
Я пинала Тяжеловеса под столом ногой и думала, не сошел ли он с ума. Ясно,
что Бабицкий по ту сторону баррикад. Я тоже готова защищать его право на
собственные взгляды.
Но не здесь. Бог ты мой! Не здесь, где люди совсем потеряли голову от
спирта.
Это все равно что нарисовать мишень на груди и крикнуть: "Стреляйте!" И
все же, все же... Тяжеловес только что убедительно доказал мне, что пресса
преисполнена чувства собственного достоинства и мозоли у нее на обеих ногах.
И наступать на них никому не рекомендуется.
Никто и не рискнул.
Нас уложили спать в приемной коменданта на: железных кроватях в
спальных мешках от МЧС, и; молоденький солдат растопил в комнате буржуйку!
пустыми дактилоскопическими картами. Окна в комнате были завалены мешками с
песком.
Мы немного поболтали перед сном, а потом paзом вырубились. Проснулись в
два часа ночи от грохота пушек и ожесточенной стрельбы из автоматов.
- Гена, ты спишь? - спросила я. -Нет.
- А где это стреляют?
- У нас во дворе, - сказал Гена и зевнул. - Палят куда ни попадя.
- Я в туалет хочу, умираю. Ты как?
- Я тоже. Пошли.
Мы выбрались из мешков, обулись и вышли на двор, в кромешную тьму. Гена
светил маленьким фонариком. Обнаружили туалет. Я быстро сделала свое дело, а
Гена застрял.
Я стояла во дворе, ждала Тяжеловеса и пыталась вспомнить, какой сегодня
ночью пароль. Вот какая штука. Каждую ночь задают новую цифру. Скажем,
десять. Если ты идешь ночью, часовой тебе кричит, к примеру: "Шесть!" Ты
должен из десяти вычесть шесть. Что получается? Четыре. Правильно. Эту цифру
ты и должен крикнуть в ответ. А то пристрелят.
Когда Гена вышел из туалета, я как раз припомнила цифру. Кажется,
шесть. И тут нас ошарашил крик из темноты:
- Стой, кто идет! Пароль. Три.
Мы замерли. У нас все вылетело из головы. Ужасно неприятно, когда в
тебя целятся в темноте. Особенно если ты не видишь лица того, кто целится.
Мы тупо молчали, не в состоянии отнять от шести три. И только когда услышали
характерный звук передернутого затвора, разом заорали:
- Три! Три! Три!