"Дарья Асламова. В любви, как на войне" - читать интересную книгу автора

В квартирке, где я жила, Мишка, сославшись на отсутствие воды в его
гостинице, сразу же ушел в Душ. Я наблюдала за его движениями беспримерной
простоты, такими обыденными и привычными, и. Думала: "Бред какой-то! Мне не
высечь ни искры огня из моего сердца. Но это как раз тот случай, когда легче
дать, чем объяснить, почему не даешь".
В ту ночь мы не поняли друг друга, совершенно не поняли. Он вышел из
душа, завернутый в полотенце, и я смутилась перед его уверенностью в правоте
своего желания. Позже, когда я лежала под ним, безучастная и холодная, как
покойница, я вдруг увидела этот акт во всей его плотской конкретности и
подумала, что все это как-то не по-людски. Мужчина горбится как верблюд в
любовных объятиях, а женщина падает навзничь и лежит, как пластмассовая
кукла с нелепо раздвинутыми ногами. Б-р-р! Мерзость!
Когда он кончил, я вздохнула с облегчением. Теперь можно забыться сном,
но перед этим надо выставить Мишку. Он немножко поупирался для вида, но
потом оделся и пошел. Мне пришлось спуститься с ним до первого этажа и
открыть дверь подъезда, которая на ночь запирается на ключ. Он чмокнул меня
на прощание, я помахала ему рукой и заперла дверь. Ночью сильно похолодало,
а на мне был только короткий свитер прямо на голое тело. Я стала быстро
подниматься по лестнице, как вдруг заметила, что из меня прямо на каменные
ступени капает сперма. Я схватилась за перила и принялась хохотать. Боже!
Сколько же в нем было спермы! Я сейчас залью ею всю лестницу. Он,
наверное, копил ее недели три. Ну и ночка! Видали вы когда-нибудь такое? До
судорог хотеть одного мужчину, а лечь в постель по ошибке, по недоразумению
с другим. Боги смеются. Нет, они не просто смеются, они заливаются хохотом,
держась за животики.
Отсмеявшись, я поднялась в свою квартиру, налила водки и выпила одним
махом. Ну и черт с ним, с Мишкой! Хоть кто-то нынче ночью получил то, что
хотел. Ему не откажешь в напористости, а мне в, наивности и неумении
отказывать.
Наутро мои коллеги, сукины дети, прислали Мишке букет цветов с
поздравлениями.
А следующей ночью я поехала автобусом до Будапешта. В два часа ночи на
границе между Сербией и Венгрией меня задержали на контрольном посту. В
течение полутора часов пограничники рылись в моих вещах, слушали мои
кассеты, не понимая ни слова, вскрывали письма, которые меня просили
передать. Наконец, вспотев от законоблюстительского рвения, они нашли кусок
тщательно склеенной изоленты. Его бросили мне в сумку пьяные
фотографы-Ублюдки во время проводов в Белграде. Двадцать минут толстый
усатый офицер расклеивал ленту. Наконец все смогли прочитать написанные на
ней слова:
"Дорогая Даша! Мы тебя любим!" - Что это значит? - подозрительно
осведомился офицер.
- Что они меня любят, - ответила я, расплываясь в блаженной улыбке.
- Почему вы улыбаетесь?
- Вам не понять! Просто так. От счастья.
В аэропорт Будапешта я приехала в пять часов утра. В этом своего рода
перевалочном пункте для сербских беженцев яблоку негде было упасть, - люди
спали вповалку прямо на полу на мешках и сумках. От нечего делать я
познакомилась с хорошенькой (редкость!), белокурой (еще большая редкость!)
сербкой из Новисада.