"Дарья Асламова. В любви, как на войне" - читать интересную книгу автора

тонким и злым остроумием. Мне легко дышится в атмосфере сухого и
мужественного цинизма. В своих новых товарищах я нашла пикантное сочетание
легкомыслия, ума и крепкого юмора. Повидали они всякое, но горьких слов не
было, потому что их не победили.
К ним я испытывала прямодушную, бодрую привязанность, ту доверчивую
привязанность ума и сердца, которую редко испытывает женщина к мужчинам.
Мишка сидел рядом со мной и блистал актерскими талантами. Из него
сыпались истории одна за. Другой, замечательные выразительным грубоватым
юмором. И - бог знает, смешно ли все это было? - но мы хохотали до колик.
Каждая история казалась отдельным комическим номером.
Напротив меня сидели три фотографа - Ублюдки, как они сами себя
называли. Олег, Витя и Юра. К Юре я испытывала самое низменное вожделение.
Никого в жизни я так не хотела, как этого обжигающе холодного, совершенно
чужого мужчину с жестким, как подошва, шершавым характером. Опасный,
обольстительный противник. Я, не отрываясь, смотрела на его руки, которые
будили во мне такую похоть, что в горле пересыхало. Я пила красное вино
стакан за стаканом, но ни черта не помогало. Тогда я скинула туфли, вытянула
под столом ноги (слава богу, что длинные) и положила их Юре на колени.
Если он удивился, то и виду не подал.
Это была чудесная игра. Я смеялась чужим шуткам, отпускала свои
собственные, подавала уместные реплики, флиртовала со всеми и с каждым и при
этом пальцами ног трогала под столом мужскую ширинку, и Юра гладил мои
ступни, а с левой стороны Мишка тискал мое колено, а сосед справа целовал
меня в плечо и клал руку на мою ногу. Ужас! Среди всего этого пьяного
безобразия и гула мужских голосов я вдруг услышала язвительный вопрос Юры:
- Даша, ты уже решила, с кем спишь сегодня?
Клянусь, у меня загорелись мочки ушей! От смущения я убрала ноги с его
колен.
Хвала Мадонне, в этом дыме и гаме никто не обратил внимания на этот
вопрос. Я посмотрела на Юру и подумала, что схватила орешек не по зубам, -
мне его не расколоть. Мы с ним воюющие стороны. И все же ужасно,.ужасно
хочется...
Я вытянула ноги и снова положила ему на колени. Пальцами я искала то,
до чего мне больше всего хотелось добраться. Внезапно он сжал колени.
"Почему?" - спросила я его через стол беззвучно, одними губами. Он мотнул
головой в сторону, указывая на своего соседа справа, фотографа Витю. Тот
сидел с идиотски-блаженным выражением лица. И тут я с ужасом поняла, что
спьяну промахнулась, - одну ногу я положила на колени Вите, а другую - Юре.
Какой конфуз! Я немедленно исправилась и теперь, если так можно выразиться,
ласкалась, ластилась, терлась об него ножками. "Ошибка!" - объяснила я Юре
через стол губами, хотя теперь уже можно было орать во все горло, все равно
никто не услышит. Веселье достигло апогея. Люди горланили, пели песни,
объяснялись друг другу в дружбе и любви, читали стихи. Всех потряс Мишка,
который вдруг стал читать "Черного человека" Есенина. В наступившей тишине
все дышали одним дыханием, слушая мрачные, чеканные строки.
На улицу мы высыпали после полуночи. И сразу обнаружилось странное
покачивание домов, пляска уличных фонарей и неровности на тротуаре, к
которым надо было приноровить шаг. Одним словом, мы напились как подростки,
и наши речи отдавали бутылкой. Зачем-то забрались в пустой троллейбус и
повисли на поручнях, как обезьяны. Потом, хохоча, выбрались оттуда, и Мишка