"Дарья Асламова. В любви, как на войне" - читать интересную книгу автора

С Казахом у меня связано одно из самых красивых воспоминаний о
Белграде. Однажды в пять утра он привел меня, сонную и упиравшуюся, на тот
самый Калемегдан, в знаменитую старинную крепость. До этого мы шлялись всю
ночь по городу, пили из фляжки коньяк, наблюдали с моста фантастический
взрыв бомбы, а потом закусывали сочными лепешками с сыром и мясом, стоя под
дождем около маленького ночного киоска с раскаленными жаровнями. И вот тут
Казаху пришла в голову идея утащить меня в крепость. Я была не в восторге,
да разве он спрашивал?
Мы поднялись на гору. Небо уже почти очистилось от туч, и круглый
желтый глаз луны следил за нами, обливая все вокруг тоскливым покойницким
светом. Вокруг не было ни души. И немудрено - в пять часов утра! И вот при
этом призрачном лампадном свете я увидела феодальный силуэт замка, чарующего
своей старинной прекрасной грубостью. Это было дико, печально и красиво. Мы
бродили среди останков веков, и я трогала руками источенный столетиями
холодный камень и как наяву видела рыцарей в доспехах, скачущих сквозь
туман, с Мечами, зажатыми в высоко поднятых руках в железных перчатках,
видела стрелы, летящие из бойниц, и расплавленный свинец, льющийся сверху,
слышала тяжелые удары копыт, ликующие крики воинов, штурмующих замок, и
стоны умирающих. Никто нам не мешал, сторожа куда-то попрятались - война,
знаете ли, бомбежка. Казах все время бормотал стихи, и я умоляла его
заткнуться. Он мешал мне сосредоточиться, уйти с головой в иллюзию прошлого.
Нам с ним вообще нравилось вдвоем шататься по ночам. Однажды в четыре
часа утра нас поймала шайка сербских крестьян с автоматами в руках,
прочесывавших лес в поисках сбитого американского летчика. Я была без
документов, Казах, разумеется, с казахским паспортом, и оба мы уверяли, что
мы русские. Мы были пьяны в стельку, и Казах все время читал стихи
Бродского. Нас приняли за идиотов и отпустили.
Трезвым я видела Казаха всего один раз, в Москве, когда вызвала ему
доктора с капельницей.
Мишка по прозвищу Зверь. Был задержан в горах сербами еще в первую
югославскую кампанию как американский шпион. Пьяный командир велел его
раздеть догола и поставить к стенке. Трудно доказывать свою правоту, будучи
голым. Спасло его то, что кто-то из сербов предложил провести эксперимент:
"Если выпьет одним духом бутылку коньяка, значит, действительно, русский".
Выпил и даже не упал.
Мишка - ярко выраженный мужчина и юбочник каких мало, хотя далеко не
красавец.
Невысокий, грузный, волосы уже отступили со лба. Он нахальный,
отчаянный, беспардонный, но есть в нем что-то до того настоящее, что его
нельзя не любить.
С коллегами обращается с подчеркнутой благожелательностью прекрасного
товарища, на которого можно положиться во всех случаях жизни. Он любит риск,
но не как мальчишка, глупо и неосторожно, а как мужчина. Меня пленяет его
неуязвимость - с ним не соскучишься, ходит по самому краю, ан нет, не
соскользнет. Я мысленно снимаю перед ним шляпу, - разумеется, такое везение
не может продолжаться бесконечно.
Мы столкнулись в пресс-центре Белграда. Он окликнул меня, но я не сразу
узнала.
"Ты забыла. Мы встречались с тобой в "Совершенно секретно", - напомнил
он. "Ах да!" - я на всякий случай улыбнулась. Мы поболтали, и он дал мне