"Виктор Астафьев. Так хочется жить (про войну)" - читать интересную книгу авторадружкой грешили, дак сейчас и это не диво. Диво, что фельдшеришко наш с
парнем-баянистом жил - при таком-то изобилии мающихся женских тел!.. А мой лейтенант с передовой прислал одно письмо - и отрезало. Пропал, видно,- уж больно бедовый был! - Женяра помолчала, вздохнула и потеребила Коляшу за вихор.- Двое мужчин в моей жизни было, и оба охломоны,- закончила она беседу и, по-детски тонко всхлипнув, уснула. Коляша же долго еше лежал, не шевелясь, и думал о том, что жену свою он уважает, может, даже любит, да до сего дни как-то не догадывался об этом подумать. Но что жалеет он жену и дальше еще больше будет жалеть, это уж точно, это уж верняк. Часть третья ЛУННЫЙ БЛИК Женяра сообщила, что есть набор на сибирские новостройки и есть места на почте нового района. Пожалуй что, пора им покидать "комнату свиданий" и весь этот уральский рай, да и устраиваться основательно, а то в гнилой общежитке и сами догниют. И покатила семья Хахалиных с толпами, кучами, стадами на загадочную сибирскую землю. И однажды, стоя у дверей вагона, Коляша объявил жене, что проезжают они его родину, где уж нет никого и ничего - ни родных и ни родного. В далеком горном краю супруги Хахалины устроились в новом городке гидростроителей работать на почту: она - оператором, он снова экспедитором. Не сразу, но и жилье получили, и зажили той жизнью, какою жили миллионы, сотня миллионов советских граждан, едва сводя концы с концами, из года в год простаивая в очередях за всем, что выкидывали в магазинах для продажи. поправку, но пристала пора дочери Шурке поступать в институт, в педагогический призвание ее кликало, и начали они готовиться к переезду в краевой центр. А в нем копоти, дыму и каких-то частиц и новых элементов в смеси с радиацией еще больше, чем на Урале. Но... как же! Как же! Дочь мечтает стать педагогом! Шурочка же призвание свое выявила в иных направлениях - на втором курсе вместо науки обрела брюхо. Взявши хахаля Валеру за грудки, родители ее заставили "мастера" сделаться их зятем. И вот уже и Шурочка, и Валера-студент, спустившийся с первобытных тувинских гор в центры, в науку, и сынок их Игорь повисли на бедной почтовой зарплате супругов Хахалиных. Еще в конце пятидесятых годов инвалиду войны Хахалину вырешили участок земли, и, если б не участок тот, не свои овощи,- подыхать бы с голоду всему этому боевому тунеядному взводу, как называл иждивенцев и нахлебников Николай Иванович. Участок недалеко, в пригороде, и, сначала играя в огород и землю, супруги постепенно втянулись в это дело, вырастили полезные кусты, деревца, построили избушку с печкой, двумя топчанами и столом меж ними, да и привязались ко клочку земли, ими обустроенному. Угомонился, притих, не егозился, не искал жизненных разнообразий Николай Иванович, хотя чувствовал, что рамка той жизни, в которую он втиснут, тесна, однако люди и к колодкам, и к кандалам привыкали. Рамка, она только шею стесняет, голову же тревожит совсем по другой причине - натура-дура все еще ехать, бежать куда-то зовет. Николай Иванович укрощал себя, сколько мог, но совсем уж немолодым съездил на дали дальние, в святые места, за что и получил новую кличку - монах. |
|
|