"Виктор Астафьев. Ночь космонавта" - читать интересную книгу автора

представлял выговор сибиряков по хору, который, как и Волжский, и
Уральский, в основном нажимают на букву "о", заворачивая ее тележным
колесом - тем самым люди искусства упорно передают местный колорит и
особенность говора, а получается, что везде одинаково кругло окают, и
это очень смешно, но не очень оригинально.
- А ежели бы я в самом деле шпиён оказался? - донимал тем
временем Захар Куприянович. - А хуже того - беглый бандит какой? Ну,
а пронеси тебя лешаки в чужое осударство?
- Это исключено, отец, - уже сухо, отчужденно сказал космонавт
и, поправляя неловкость, громче добавил: - Каждый грамм в корабле
рассчитан...
- Так-то оно так. Ученые, они, конечно, знают, что к чему. И все
же наперед учитывать надо бы земное имущество. А то из-за пустяка
какова такая важная работа может насмарку пойти... Вон в семисят
первом году трое сразу загинуло. Какие ребята загинули! Расея вся
плакала об их... - Лесник сурово шевельнул бровями и печально
продолжал: - Я как сейчас помню, сообщенье об взлете передали, а моя
клуха в слезы: "Зачем же троих да в троицу? Небо-то примет, а земля
как?" Я ее чуть не пришиб потом. Накаркала, говорю, клятая,
накаркала!..
- Что, серьезно так и сказала? - приподнялся на лапнике
космонавт, пораженно уставившись на лесника.
- Врать буду?! Она у меня не то кликуша, не то блаженная, не то
еще какая... Как меня на фронте ранило почти до смерти - в горячке
валялась, пока я не отошел... Вот и не верь во всякую хреновину! С
одной стороны высший класс науки, люди на небеси, как в заезжем доме,
а в тайге нашей все еще темнота да суеверие... Но душа-то
человеческая везде по-одинаковому чувствует горе и радость. Скажи, не
так?
- Так, Захар Куприянович, так. И плакали по космонавтам мы теми
же слезами. - Олег Дмитриевич задумался, прикрыл глаза. - И что еще
будет?.. Освоение морей и океанов, открытие Америки взяло у
человечества столько жизней!.. Так ведь это дома, на земле... Там, -
кивнул космонавт головою в небо, - все сложней... Там море без конца
и края, темное, немое... Но и там будут свои Робинзоны... Так уж,
видать, на роду написано человеку - к совершенству и открытиям через
беды и потери...
Захар Куприянович слушал космонавта не перебивая, хмурясь все
больше и больше, затем двинул ногой в костер обгоревшие на концах
бревешки, выхватил топор из кедра, одним махом располовинил толстый
чурбак, пристроил поленья шалашом и мотнул головой:
- Пойду дров расстараюсь, а ты подремли, коли не окоченел вовсе.
- Нет, мне тепло.
- Да оно холодов-то больших и нет. Сёдня с утра семь было,
ополудень того меньше. Ноябрьская еще погода. Вот уж к рожеству
заверне-о-о-от! Тогда уж тута не садись! В Крым меть! Я там воевал, -
пояснил лесник. - Благодать там! Да вот жить меня все же потянуло
сюда... Н-нда-а-а-а, вот и по твоему рассужденью выходит: дом родной,
он хоть какой суровай, а краше его во всем свете нету...
- Как же найдет нас Антошка? - чувствуя, что лесника потянуло на