"Виктор Астафьев. Ночь космонавта" - читать интересную книгу автора

туды, - ткнул он махорочной цигаркой в небо, - и все вам почести:
Героя Звезду, правительство с обниманием навстречу! Ну, само собой,
фатера, зарплата хорошая... А если, не дай бог, загинет который -
семью в нужде не оставят, всяким довольством наделят...
- Ну, а как же иначе, отец? Что в этом плохого?
- Плохого, конечно, ничего нет. Все очень правильно. На рыск
идете... Но вот, Алек Митрич, что я скажу. Ты токо не обижайся,
ладно?
- Постараюсь.
- Вот и молодец! Так вот, как на духу ответь ты мне, Алек
Митрич: скажем, солдат, обыкновенный солдат, когда из окопу вылазил и
в атаку шел... а солдат штука шибко чутливая, и другой раз он твердо
знал, что поднялся в последнюю атаку. Но совсем он нетвердо знал -
схоронят ли его по обряду христианскому. И еще не знал что с семьей
его будет. О почестях, об Герое он и подавно не думал - сполнял свое
солдатское дело, как до этого сполнял работу в поле либо на заводе...
Так вот скажи ты мне, Алек Митрич, только без лукавства, по совести
скажи: кто больше герой - ты или тот бедолага-солдат?
- Тут двух ответов быть не может, отец, - строго произнес
космонавт. - Как не могло быть ни нас, ни нашей работы, если б не тот
русский солдат.
Захар Куприянович глядел на огонь, плотно сомкнув так и не
распрямляющиеся губы, и через время перехваченным голосом просипел:
- Спасибо. - Помолчав, он откашлялся и, ровно бы оправдываясь,
добавил: - Одно время совсем забывать стали о нашем брате солдате.
Вроде бы сполнил он свое дело - и с возу долой! Вроде бы уж и
поминать сделалось неловко, что фронтовик ты, окопный страдалец.
Награды перестали носить фронтовики, по яшшыкам заперли... Это как
пережить нам, войну заломавшим? Это ведь шибко обидно, Алек Митрич,
шибко обидно... Вот я и проверил твою совесть, кинул вопросик
язвенный. Ты уж не обижайся...
- У меня отец тоже фронтовик. Рядовой. Минометчик.
- А-а! Вот видишь, вот видишь! - Лицо Захара Куприяно- вича
прояснилось, голос сделался родственней. - Да у нас ведь искорень все
от войны пострадавшие, куда ни плюнь - в бойца попадешь боевого либо
трудового. И не след плеваться. Я ж, грешник, смотрел на космонавтов
по телевизору и думал: испортят ребят славой, шумом, сладкой едой...
Вишь вот - ошибся! Неладно думал. Прости. И жене этого разговора не
передавай.
"Фартовые, - повторил про себя космонавт. - У всякого времени,
между прочим, были свои баловни и свои герои, но не все пыжились от
этого, а стеснялись своего положения. И вызывающий ответ одного из
первых космонавтов на глупый вопрос какого-то заслуженного
пенсионера, ставший злой поговоркой: "Где лучше жить - на земле или в
космосе?" - "На земле! После того как слетаешь в космос!" - был
продиктован чувством неловкости и досады, и ничем другим".
- Я не могу ничего передать своей жене, Захар Куприянович,
потому что не женат.
- Н-н-но-о-о?! Худо дело, худо! - Захар Куприянович, стараясь
держаться в дружеском тоне, почесал голову под шапкой. - Это ведь