"Виктор Астафьев. Кража" - читать интересную книгу автора

лице Малышка, пытающегося не улыбаться, и в упор, как штыком, колет взглядом
Толю Мазова. Чувствительный, нервный мальчишка опускает глаза и тут же
поднимает их. Все. Он уже переборол замешательство, теперь его так просто не
заставить вздрогнуть.
Валериан Иванович, не спуская Толю с прицела, с расстановкой спросил:
- Анатолий, ты не знаешь, кто взял деньги?
В комнате струной натянулась тишина. Слышно, как работает на протоке
лесотаска, скрежеща крючьями, и стук ножа тети Ули на кухне, слышно, как
хрустит костыль под напряженно подавшимся вперед Паралитиком, даже скрип
ремней и кобуры на начальнике милиции слышен. И вдруг в эту тишину ворвался
веселый и наглый голос Попика:
- Сообразил кто-то! А я рядом с грошами был и не дотумкал! Поел бы уж
конфеток, покурил бы папиросочек! Фартит же, блин, людям!..
Все! Главное сделано. Напряжение сбито.
- Помолчи, Попов, - резко обрывает мальчишку Валериан Иванович и уже
без всякой надежды еще раз строго спрашивает у Толи: - Так, значит, ты не
знаешь, кто взял деньги?
- Не знаю.
- М-да. Корсары! Хранители тайны! - грустно съязвил Валериан Иванович и
громче объявил: - Сейчас здесь будет произведен обыск! - В голосе его
проскользнул металл, и сам он подчеркнуто выпрямился, точнее, попытался
выпрямиться, потому что сегодня сутулость его как-то особенно грузно
давила. - Разумеется, с вашего позволения, - опять язвительно заговорил он.
- Пожалуйста! Хоть сто пудов! - откликнулся Попик, с готовностью
расшивая матрац, развязывая наволочку на подушке.
Видно по всему, возня эта забавная очень по душе Попику. Малышок
улыбается. Мишка Бельмастый истуканом торчит среди комнаты, а Толя
приклеился спиной к подоконнику.
- Я за тебя буду распарывать наволочку? - взъерошился Валериан
Иванович, и Толя подскочил к своей кровати, зашебаршил соломенной подушкой.
Деменков молча выворотил карманы, ушел в коридор курить. Он курит
открыто и никому не дает "сорок", да никто и не решается у него попросить.
Заведующий еще надеялся, что кого-нибудь прорвет и ребята сознаются или
выдадуг чем-нибудь себя, но вместо этого начался спектакль. Зачинателем его
был Борька Клин-голова - чемпион по "жошке". Сын шалавых родителей,
пьянчужек-артистов, по суду лишенных родительских прав, он и сам артист
немалый.
- Все на нас! Вали! Вали! - с гневом и обидой завел Борька
Клин-голова. - Мы люди брошенные! Мы люди безродные! Жаловаться нам
некому... В школе на нас жмут. В кинуху не появляйся... Нигде нам ходу нет!
Воры! Шпана! Такое наше званье!
- А какое б ты званье еще хотел? - рыкнул на него сдерживающийся из
всех сил начальник милиции.
Как раз это и нужно было. Борька Клин-голова оскорбленно обратился к
"публике", закупорившей вход в комнату:
- Видали, какое обращенье?! За людев не считают! Матрацы шерудят! В
штанах у меня еще не смотрели, во! - Борька Клин-голова мгновенно скинул
штаны.
Девчонки брызнули от двери, а Борька Клин-голова, поворачиваясь то
задом, то передом к очумевшему начальнику милиции, истерически кричал: