"Виктор Астафьев. Кража" - читать интересную книгу автора

Бросил Гошка школу.
Сколько-то дней шатался он по улице, околачивался в столовых и
кинотеатрах и возвращался домой вместе с ребятами, будто с уроков. После и
таиться перестал. Он становился все более замкнутым, злым, то и дело лез в
драку, но был уже настолько слабосильным, что даже с девчонками совладать не
мог. Меньше силы, больше зла - он бил чем попало: молоток - так молотком,
полено - так поленом, нож - так ножом.
Валериан Иванович твердил ребятам, что Гошка болен, просил не
связываться с ним, уступать.
Да разве умеют ребята уступать? Гошка не ходил в школу, не тупел над
уроками. Ему часто меняли белье, порой отдельно готовили еду. Капризам его
потакали воспитательницы, заведующий, тетя Уля - и чтобы они, ребята, еще
ему уступали! Нет уж, шиш с маслом этому Гошке! Видали, больной!
Придуривается небось, учиться не хочет.
Валериан Иванович пытался снова определить Гошку в больницу. Мальчишка
закатил истерику, порвал на себе рубаху, бился головой о стенку. После этого
ребятишки окончательно решили; притворяется Гошка, волынит, и от зависти
вконец невзлюбили его.
Валериан Иванович часто брал Гошку к себе, читал ему книги, рассказывал
что-нибудь, и удивительно кротким, непривычно милым становился Гошка. Иногда
он засыпал в комнате заведующего, по-птичьи уткнувшись подбородком в плечо.
Валериан Иванович уже подумывал, не поставить ли вторую койку в своей
комнате.
И вот весна как будто поспешила выручить Гошку, узнав, что он больной.
Сначала она вломилась в окно ярким блеском солнца, срикошетившим от снега.
Аж зажмурился Гошка от такого солнца, аж виски у него заломило, а внутри,
где жил постоянный и уже привычный холодок, как будто что отмякло, нежным
тополиным пушком все там обволокло.
Раз-другой капнуло с крыши - и зачастило, зачастило. Капли густели, как
сера, и растягивались в сосульки, тонкие, ребристые, острохвостые. Так
хотелось похрумкать Гошке сосульку, да не дотянуться до нее. Палкой бы
сшибить, да нельзя сосульку есть - знобко телу. Вытаяла высокая завалина,
запарила, обсохла. Гошка выползал на нее и сидел нахохлившись целыми днями,
в валенках, в шапке, в простеньком детдомовском пальтишке - слушал, молчал,
подремывал.
Солнце с каждым днем поднималось все выше и выше. Вытаяла еще одна
сторона завалины, и Гошка стал передвигаться вслед за солнцем. Так в
полусне, не размыкая глаз, и полз он по завалинке на ощупь к теплу. К нему
никто не смел приблизиться. Стоило подойти и вывести парнишку из сонного
состояния, он принимался визгливо кричать:
- Че вам от меня надо? - и жутко, не по-мальчишески ругался.
Вокруг Гошки возились, почирикивали воробьи. Вид у них был козыристый,
какой бывает у всех птах, переживших зиму, да еще к тому же заполярную.
Гошке оставляли на столе еду, и он ел, когда ему вздумается. Гошке
выписывали лекарство. Он пил его сердито, как будто принудиловку отбывал. На
прием в поликлинику сердобольная Маргарита Савельевна водила его за руку,
почти силком.
И вот больной сам выпросил ложку, завернул ее в тряпицу и носил в
кармане - сам начал пить лекарства. В четвертой комнате снова запахло
больницей. Есть начал Гошка. Бывало, он выпивал компот, отщипывал немного