"Евгений Астахов. Ботфорты капитана Штормштиля " - читать интересную книгу автора

- Плохой человек этот Серапион. Лучше бы парень пошел куда-нибудь на
буксир, в юнги или в камбузе помогать.
- Он пошел бы, да не берут. До шестнадцати лет не разрешается. Года не
хватает.
- Плохо это, олан, плохо. Серапион даром кусок хлеба не даст, хорошему
делу тоже не научит. Потому что сам не знает.
Тошка одиноко сидел на стальной перекладине каркаса и, прищурив глаза,
следил, как вьются около крючка стремительные ставридки. Тонкая леска
подрагивала на его полусогнутом указательном пальце. Было скучно и жарко.
Боцман Ерго, припадая на култышку, бегал по берегу и ругался с
газорезчиками. Прикрыв глаза очками, они небрежно кромсали борт большого
неуклюжего танкера и даже не огрызались. Тошка смотал удочку, спрятал ее в
щель меж двумя сваями и, выбравшись из-под навеса, направился к воротам
Старой гавани...
Он застал Бобоську, когда тот перевязывал шпагатом большой сверток.
Сушеный Логарифм стоял рядом и что-то скрипел себе под нос.
- Сейчас! - крикнул Бобоська из подернутой паром полутьмы красильни. -
Я быстро.
Они пошли по разморенной от жары улице. Камфорные деревья пахли
аптекой. На газонах горели огнем канны.
- Отнесем заказчику сверток и пойдем закусим, - предложил Бобоська. -
Ты обедал?
- Нет еще.
- Тогда пошли на базар. Пойдешь? Пенерли[7] закажем.
Они сдали под расписку два перекрашенных платья и, впрыгнув в автобус,
вернулись на Турецкий базар.
В закусочной было прохладно и пусто. На веранде под тентом стояли
столики, покрытые клеенкой. За одним из них, уронив голову на скрещенные
руки, спал глухонемой.
- Опять насосался, - сказал Бобоська. - Только и делает, что пьет да
спит. И за что его Серапион в мастерской держит?
Глухонемой поднял голову, словно услышал Бобоськины слова. Лицо у него
было красное и мятое. На голых до локтя руках синела татуировка: кресты на
могилах, похожий на байдарку гроб с сидящей в нем женщиной, ползущая по
кинжалу змея. И еще сердце, пылающее огнем за толстой тюремной решеткой. Из
сердца вырывались языки пламени и, по правде сказать, оно больше смахивало
на редиску с пучком ботвы.
Глухонемой посмотрел на Бобоську исподлобья, что-то угрожающе промычал
и, пошатываясь, спустился с веранды. Он шел боком, словно краб.
- Отчего он глухонемой? - спросил Тошка.
- Скорпион говорит - от контузии. Под бомбежку попал в Керчи.
- Страхолютый он какой-то.
- Живоглот, - подтвердил Бобоська.
К столику подошел усатый официант в пестрой от пятен полотняной куртке.
- Что будем кушать, что будем пить? - осведомился он грустным басом.
- Дай нам, Сандро, два пенерли и бутылку "изабеллы", - с независимым
видом ответил Бобоська. - И еще сыру.
- Пожалуйста, молодой человек!..
Официант вытер клеенку рукавом своей куртки, поставил на стол два
граненых стакана, солонку и тарелку с нарезанным лавашом. Потом он ушел,