"Наталья Астахова. Погонщик мулов с бульвара Клавы" - читать интересную книгу автора

- Я не спешу.
- И, кажется, идешь в другую сторону?
- Да, шла в ту, а теперь поеду с тобой. Или ты не хочешь?
Вместо ответа погонщик снова застонал. Потому что теперь она была
совсем рядом, до нее можно было дотронуться и убедиться, что и прохлада, и
свежесть - не кажущиеся. Погонщик судорожно вздохнул, зажмурился и
дотронулся до ее руки.
Она была горячей. Потому что была это не женская рука, а ручка чашки. С
горячим чаем. И погонщик не сидел в повозке, а был инженером и собирался
пить чай в редакционном кабинете. Эту женщину, которая протягивала ему
чашку, он уже где-то видел.
Тошнит. В последнее время его что-то часто тошнит. Это, кажется, не
симптом. Хотя, кто знает, что симптом, а что нет. Тем более, что тошнота
началась еще до его поездки на реактор. Или после?
- Вам плохо? Побледнели, стонете.
- Мне жарко. У вас...


...Кто-то укрывает меня одним одеялом, потом еще одним. Становится
тяжелей дышать, но холодно по-прежнему. Разве они не знают, как я ненавижу
холод? Неужели не могут сделать хоть что-нибудь, чтобы было теплей? Эти
глупые тряпки, которые на меня навалили, не греют, а мешают.
Почему-то не дали умереть, зачем-то им нужно, чтобы я мерзла. О, вот
опять что-то тащат, звенит стекло, блестит металл, какие-то трубки тянут к
руке, опять холодная игла вонзается в мою вялую вену, и капает что-то
густое, красное.
- Я не хочу чужую кровь, уберите!
- У тебя не спросили, чего ты хочешь.
- Скажите, а что со мной сделали там, в операционной?
- Что надо, то и сделали. Жива - и радуйся.
- Я радуюсь. Только очень холодно.
- Потерпишь.
Сестры здесь - сама любезность.
Хорошо бы сейчас оказаться дома. У окна с видом на храм. И чтобы печка
керосиновая топилась, попыхивая. Если посмотреть на голые деревья чуть
пристальней, если долго смотреть на ветки, то можно увидеть и листья,
которых теперь нет. И даже тень от листьев на дороге. И окажется, что уже
лето. Или еще лето. Какая разница, лишь бы тепло.
И город исчезнет. И деревья будут другие. И улицы не станет, и храма. А
будет дорога, белая от мягкой пыли. По ней можно подняться на холм. А
спускаясь с холма, увидеть усталых мулов, которые тянут в гору повозку. А
на ней - погонщик, весь белый от пыли, как мельник от муки.
И поравняться с повозкой, и заговорить с погонщиком, и увидеть его
глаза, обведенные усталостью, покрасневшие от жары и пыли. И сесть в
повозку. Пусть мулам чуть тяжелей, они выносливые. Зато погонщику веселей.
И самой хорошо...


...душно.
Вентилятор не справляется с густым воздухом. Он уже не режет его на