"Александр Астраханцев. Мастер карате (рассказ)" - читать интересную книгу автора

вдруг Леня преподносит такой сюрприз, что у всех челюсти отпали: убил
человека.

Это был удар и по мне тоже - я так и не смог оправиться. До сих пор.

А как случилось? Возле кинотеатра "Октябрь" есть пятачок; не знаю, как
сейчас, а тогда там вечно табунились подростки, юношество со всего
околотка; и вот мой Леня схватился там с тремя. Результат самый плачевный:
у одного разрыв печени и кровоизлияние в полость живота; то ли неудачно, то
ли слишком поздно прооперировали - сразу после операции скончался; у
второго - перелом малой лучевой кости; третий остался цел только потому,
что дал деру.

Ну, судебное разбирательство... Сначала думали, что - из-за девчонок; нет,
все сложней.

Все они были знакомы чуть ли не с первого класса; поскольку он слабей их,
замкнутый и одинокий, они избрали его постоянной жертвой: раздавали пинки,
шелобаны, отбирали деньги, а если не было, плевали в лицо и мочились ему в
карманы.

Он и в каратэ-то пришел, как я потом понял, чтоб отомстить. А я не
разгадал. И на "пятачке" появился не случайно - не в кино шел, некогда ему
было в кино ходить. И пришел, только когда почувствовал, что созрел, а те
дурачки не поняли и стали по привычке задирать.

Леню судили, дали пять лет изоляции. До совершеннолетия - в детской
колонии. Я пытался его защитить, повлиять на приговор: хоть бы дали условно
- уж за эти пять лет я бы поработал над его душой, я бы многое успел! Но
куда там - родители умершего очень уж хотели его засудить.

Представляете, каково было это пережить Лениной матери?..

Пытались привлечь к ответственности и меня тоже, запретить вести секцию:
учу, мол, подростков жестокости. Я защищал себя сам: вы ж не запрещаете
держать в доме кухонные ножи, выпускать на заводах кирпич, ездить в машинах
- а ведь все это в любой момент может стать орудиями убийства! Орудия не
имеют воли; мотивы убийства - в сердце человека... Были свидетельства моих
учеников, родителей. Выяснили все же, что жестокости я не учу, хотя и
чувствовал я себя препакостно: понимал, что выкручиваюсь, что,
по-хорошему-то, мне с ним пополам срок делить надо. Да и разделил бы, если
б позволили.

Перед отправкой в колонию я добился свидания с ним. Он был в ужасном
состоянии: потрясен содеянным, совершенно не ожидал, что все так случится,
что у него в руках теперь страшное оружие.

Да я и сам был потрясен: никак не предполагал за ним таких фантастических
способностей и моей роли в этом. Мне стало страшно за свои знания, я готов
был раскаяться, что посвятил им жизнь, что связался с Востоком, что