"Герчо Атанасов. Операция Сближение " - читать интересную книгу автора

и разместил библиотеку - книжный шкаф занимал всю стену. После смерти жены
он перебрался в эту комнату, а в спальне осталась дочь - студентка
экономического института.

Пока он открывал входную дверь, послышался голос Петранки,
унаследовавшей от него светлые глаза, а от матери - каштановые волосы и
острый язык: па-пан, услышала тебя еще из ванной. Сколько раз повернул
ключ?.. Три раза, ответил Никола, передавая ей полные авоськи. Петранка
выгнула свой молодой стан и порывисто чмокнула его в висок. А я опять
насчитала четыре. Ты не обижаешься?

Он обижался, хотя уже свыкся с упреками и шутками по поводу своей
медлительности, которые ему приходилось выслушивать ото всех, начиная с
жены - Жечки и Петранки и кончая начальством.

Эта медлительность досталась ему в наследство по материнской линии, чей
род получил прозвище Ежиковых. Никола помнил своего деда Стоила. То был
человек-скала - рассудительный, но медлительный донельзя. Ходил он
враскачку, как говаривали в селе: шаг одной ногой, передышка, шаг другой. А
в это время работала его голова, мысль текла неторопливая, но веская, как он
сам. Дед Стоил побывал на двух войнах, палил из пушки, короткоствольной
гаубицы, которая - это он сам рассказывал - гремела в два раза реже соседних
по позиции, но все с точным попаданием, так что счет был равный. Однажды,
рассказывал, башку нам заморочили, мы и отстали, а как добрались до позиций,
сражение уже кончилось. Мы-таки пальнули в воздух для порядку да случайно и
накрыли противника, тут завязался новый бой, удивлению конца и краю не было:
кто, откуда ведет пальбу...

Поутру, перед тем как запрячь коней, дед Стоил по меньшей мере раз
двадцать обходил двор - от печей к хлеву, оттуда на сеновал, заглянет под
навес, потом опять в хлев, и пошло-поехало по кругу - погреб, амбар, снова
хлев, печи, нужник, чешма и так далее. Пока, наконец, не нагружал телегу,
запрягал лошадей и под нервный зудеж бабы Боряны не огревал кнутом конские
спины: эге-гей...

В поле выбирался на час позже всех остальных, соседи уже пахали или
жали, но дед Стоил не больно тревожился: он знал, что его плуг уходит в
землю чуток глубже, чем у других, что снопы у него тяжелее соседских и что
пшеница погуще и почище. Эх, конечно, было так не всегда и не во всем. В
селе были и такие хозяева, с которыми он мог состязаться, да не хотел. Я,
говаривал, с ними тягаться не намерен, они бегут наперегонки со временем. А
вот болтунов я своими ежовыми шажками обставлю без труда...

Дед, а дед, спрашивал маленький Никола, а верно, что нас прозвали
Ежиковыми?.. А коли и верно, мой мальчик, что в том плохого? Еж хоть и
неуклюж и медлителен, а ловит змей и ласок прихватывает, потому как тут, и
он стучал пальцем по лбу, у него прыткий ум, дедово наследство... И он нежно
опускал свою тяжелую ладонь на детское плечо: что ни говори, а любил он
своего неторопкого внука, как он ласково величал Николу - люди мы с тобой
степенные, Кольчо, и пугаться того не стоит, жизнь всему научит, а спешка