"Герчо Атанасов. Только мертвые молчат " - читать интересную книгу авторасонародника и империи. Там-то Михов часто пускался в споры с одним
либеральным клерикалом - каких встреч нам только не преподносит жизнь! - мсье Жуве, бывшим пастором сельской церквушки на побережье. Начитанный католик родом из Эльзаса, мсье Жуве прекрасно знал немецкий и немцев, их бесовство, уходящее корнями, по его словам, еще во времена Лютера и зарождения лютеранства... Борис, обращался он к Михову, растягиваясь на солнышке, немцы - плебеи, они угробили Рим, но не смогли унаследовать его культуру, бесплодными были и попытки создать собственную аристократию, за исключением прусской... А Гете и Гейне? - возражал ему Михов, на что тот снисходительно усмехался... Гейне - второстепенный поэт, а господин фон Гете - провинциальный эпик, который испоганил средневековые легенды о немецком докторе, лишив их мистических прозрений и нацепив на них узду разумного и полезного. Но я толкую о другом, Борис, а именно о том, что вам, коммунистам, следует проявлять огромную осторожность именно в плане соотношения "польза-дух". Вы - атеисты, и трудно предположить, как далеко могут зайти дела, если вы победите... Мы боремся не за торжество пользы, а за торжество справедливости, Жак, возражал ему Михов, это разные вещи. Я здесь уже третий год и осмелюсь вам сказать, что не могу себе представить более прагматичного общества, нежели ваше... С одной ма-аленькой поправкой, дорогой Борис, - при всем при том мы верующие, и даже последний лавочник страшится судьбы и больше рассчитывает на французский дух, чем на линию "Мажино"... Жак, говорил ему Михов, можно откровенно? В том-то и дело, что вы рассчитываете на французский дух, который защищают английские крейсеры, американские воздушные крепости и русские танки... Дорогой Борис, а то, что мы с вами - французский католик и болгарский коммунист - встретились именно без Паскаля, Вольтера, Берлиоза и Бальзака? Покоренная провинция, не более того. Так вот, провинция покорена, а Франция живет. Вы меня понимаете? Михов вроде бы и понимал его и все же не мог понять его до конца. Еще будучи студентом Сорбонны, он душой постиг идеи революционного обновления мира и верил в них не меньше, чем Жак в свой католицизм, который должен был воодушевить растерзанную Европу. О каких плебеях и духовном аристократизме, о какой пользе и духе разглагольствовал пастор из Эльзаса, когда он просто не знал законов истории или же пытался вникнуть в них с амвона сельской церквушки - да еще в годы, когда решалась судьба человечества. Он так ему и сказал: дорогой Жак, мы, болгары, люди бедные и обездоленные, прошло немногим меньше полвека, как мы избавились от пятивекового азиатского рабства, и снова попали в рабство, на сей раз европейского типа - слишком уж много мы пережили и выстрадали, пастор, чтобы рассчитывать лишь на голый дух и провидение. Кроме того, кто вам сказал, что наш идол - полезное? Я повторяю - справедливость плюс гармония - вот наша конечная цель... Сапожник в оппозиции, дорогой Борис, стремится обуть свои босые ноги, сапожник у власти - напялить сапог на все общество. Дай бог, чтобы я ошибался и вы оказались правы... Корсиканец поджег немецкий склад в Лионе и сгорел в пожаре, Жак погиб, попав в засаду у какой-то придорожной часовни... Михов повернул голову и с удивлением заметил, что Станчев наблюдает за |
|
|