"Вильям Волкер Аткинсон. Память и уход за ней " - читать интересную книгу автора

забываются, что, кажется, никакое усилие воли не может вызвать их снова, но
однако они крепко держатся где-нибудь в предсознании, и какой-нибудь
выходящий из ряда вон побудитель, усилие или особое физическое состояние
выносит их снова на поверхность с такой ясностью, как будто они только что
произошли.
В бреду горячки люди говорят о том, что ими давно забыто и о чем они
едва ли вспомнят по выздоровлении, но что, если справиться, окажется
действительно бывшим в их молодости или детстве. Утверждают, что перед
глазами утопающего возникает вся его прошедшая жизнь, и много интересных
заметок по этому поводу собрано в известнейших трудах по психологии. Сэр
Френсис Бофор, спасенный из воды, утверждает: "Каждый случай моей жизни,
казалось, проносился в моей памяти в обратной последовательности, картина
ширилась и я видел перед собой будто панораму всей своей жизни".
Колридж рассказывает, что одна молодая женщина, не умеющая ни читать,
ни писать, но заболевшая горячкой, заговорила по латыни, по-гречески и
по-еврейски. Записаны были целые цитаты; крайне затруднительно было
разобрать смысл последних, ввиду слабой связи их друг с другом. Лишь
немногие из еврейских фраз ее можно было отнести к библейским изречениям,
прочие же скорее принадлежали языку раввинов. Женщина эта была крайне
невежественна, почему и не могло быть речи об обмане, и ее сочли бесноватой.
Один врач, сомневавшийся в возможности такого беснования, решился раскрыть
эту тайну и после многих усилий узнал, что она с девяти лет была в услужении
у старого священника. Последний имел привычку ходить взад и вперед по
галерее, смежной с кухней, и цитировать вслух тексты из сочинений раввинов,
а также греческих и римских отцов церкви. Ознакомившись с его книгами, нашли
в них все произнесенные девушкой стихи. Горячка явилась побудителем для
предсознания, чтобы обнаружить некоторые из старейших его сокровищ.
Карпентер рассказывает об одном английском священнике, посетившем
замок, в котором, насколько он помнил, никогда прежде не был. При
приближении к воротам ему почудилось, что он был здесь когда-то и видел, как
ему казалось, не только ворота, но и ослов у арки, и людей на верху ее.
Пораженный таким обстоятельством, он, спустя некоторое время, обратился к
своей матери, надеясь, что она сможет объяснить отчасти это приключение. Она
рассказала, что когда ему было года полтора, она отправилась с ним в большой
компании в этот замок, посадив его на осла; часть компании села завтракать
под аркой, а ребенок был оставлен внизу с прислугой и ослами. Вид ворот при
вторичном посещении вызвал старые воспоминания детства, показавшиеся ему
сном.
Аберкромби говорит об одной даме, доживавшей свои дни в деревне. Из
Лондона к ней привезли проститься ее маленькую дочь и после короткого
свидания увезли обратно. Мать умерла, а дочь выросла, совершенно не помня
свою мать. В преклонном возрасте ей случилось посетить снова тот дом, где
умерла ее мать и войти даже в ту самую комнату, не зная, что именно здесь
она скончалась. Войдя в комнату, она остолбенела, а когда присутствующее при
этом лицо спросило о причине ее испуга, она сказала, что вполне ясно
вспоминает, что когда-то была здесь и что дама, лежавшая в противоположном
углу и, по-видимому, опасно больная, склонилась над ней и плакала. Итак,
впечатление оставалось в кладовой предсознания детского разума, будучи
неизвестным, пока его владелица уже сама не достигла преклонных лет и при
виде комнаты не возобновила снова это впечатление, а память выдала одну из