"Кэтрин Этвуд. Аврора " - читать интересную книгу автора

девочка встала во второй ряд. Детей было много, а камера - узкая, поэтому
они выстроились в два не очень ровных ряда.
Темноволосая девочка с черными, как ночь, глазами принялась
разглаживать изодранную синюю юбку на тощих бедрах. Девочка поняла, что это,
видимо, ее страстные стоны доносились до нее ночью. Смутившись, она отвела
взгляд.
Посетитель с невозмутимым видом оглядел выстроившихся перед ним детей,
возраст которых колебался от двух до семнадцати лет. В большинстве своем они
были сыновьями и дочерьми бродяг, должников и преступников, но к ним
относились и сироты, брошенные сразу после рождения и не имеющие пристанища.
Их собрали здесь, в одной из комнат бывшего королевского дворца
Брайдуэлла*, превращенной в камеру, чтобы осуществить правительственную
программу помощи обездоленным детям. Программа состояла в том, чтобы обучить
их разным ремеслам и дать право жить по-человечески. Однако, судя по всему,
никто и не думал их обучать или вообще как-нибудь заботиться о них. Детей
поместили в сырой и вонючей камере, не пригодной даже для животных,
практически превратив в узников. Хвастливые заявления официальных лиц
остались только декларациями.
______________
* Королевский дворец был превращен в исправительный дом. Существовал
до 1863 г. - Здесь и далее примеч. пер.

Девочка внимательно разглядывала мужчину, перед которым выстроились
дети. Взгляд его оставался невозмутимым. Даже если он и пришел в ужас от их
нечесаных, кишащих вшами волос, грязных лохмотьев, едва прикрывавших тела,
чумазых лиц, потухших глаз и от надрывного кашля, то не подал и виду. Он вел
себя так, словно отбирал скот для продажи на рынке.
Она резко втянула в себя воздух. Ей стало страшно. Наверное, у него
абсолютно нет сердца, если он сохраняет такое равнодушие. А может, он видел
в жизни слишком много горя и научился держать свои эмоции при себе?
Надзиратель ухмылялся, переминаясь с ноги на ногу. Коренастый и
толстобрюхий, со сломанным расплющенным носом, ему не терпелось вернуться к
кружке пива, о чем говорила его одутловатая физиономия с неопрятной бородой,
в которой застряли хлебные крошки. Одежда его была почти в таком же
состоянии, как у его подопечных. От него воняло затхлым пивом и потом.
Пока незнакомец рассматривал детей, надзиратель время от времени бросал
на него такие взгляды, словно ожидал, что тот может неожиданно исчезнуть в
облаке дыма.
- Я расскажу вам все, что знаю о каждом из них, милорд, - вкрадчивым
голосом предложил он.
Когда незнакомец не отреагировал, он продолжал:
- Вот эта, например. - Он указал на маленькую девочку в первом ряду,
которая сосала большой палец. - Ей еще нет и десяти лет. Отец продал ее за
крону, купил кислого вина, напился да так и умер, захлебнувшись собственной
рвотой. А худышка рядом с ней, милорд, здесь совсем недавно, да и едва ли
долго проживет, потому что харкает кровью. Мальчишка позади нее продал свою
сестру в самый низкопробный бордель Лондона, когда сам вдоволь попользовался
ею. И в конце концов оказался здесь, милорд, а он, скажу я вам, та еще
штучка. Мне пришлось несколько раз избить его как следует. Но за последнее
время он стал потише: сидит себе молча и только писает под себя. Думаю, что