"Мухтар Ауэзов. Путь Абая (Том 1) " - читать интересную книгу автора

прикочевывает сюда и надолго здесь располагается. Каждое ущелье, овраг,
лощина, места, где привязывают жеребят или ставят юрты, овечьи пастбища на
возвышенности, что видна с дороги, - все это знакомо и мило Абаю. В прошлом
году, когда на бохрау,[6] во время стрижки овец, он отправлялся в город
учиться, ему пришлось выехать как раз отсюда, из Есембая. И все кажется ему
здесь родным, все дышит непередаваемой теплотой. Недавно еще он веселился
здесь, бегая с мальчишками наперегонки, устраивая скячки на
жеребятах-однолетках, играя в бабки. И когда там, в городе, нападала на него
тоска по родному аулу, в его воспоминаниях не раз вставали незабываемые дни,
проведенные именно здесь, в Есембае.
И теперь, когда говорят: "Здесь воровской притон, опасное место, здесь
гнездо всяких бед", - ни одна из этих угроз не находит я нем отклика. Мирные
желтые сопки, зеленые луга, необъятный простор серебристого ковыля,
подернутый вдали дрожащей дымкой, стелются перед ним. С нежностью и
волнением смотрит Абай на окружающий его мир - на бескрайную степь, на
простор, на сопки. где он родился и где провел детство. Ему хочется обнять
все это и покрыть горячими поцелуями. Какая нега в прохладном степном
ветерке, не знающем ни бурных порывов, ни мертвого затишья! Сочная тучная
степь вся колышется от этого ветерка, и пологими волнами переливается на ней
ковыль. Да нет, не степь это, - бескрайное море, сказочное норе... Абай не
может оторвать от него глаз. Он безмолвно погружается взором в вольную ширь.
Она ничуть не пугает его, если бы он смог, он охватил бы ее всю, прижался бы
к ней и шептал: "Я так соскучился по тебе! Может быть, другим ты кажешься
страшной - только не мне! Родная моя, милая степь!.."
И мальчик скачет вперед, чуть видный среди зелено-серебряных просторов.
Удержать его невозможно.
- Неужели мы так и будем плестись за ним, как подводчики за чиновником?
Прибавим ходу, Жумаке, это же позор! - сказал Байтас и, ударив чалого,
пустился вскачь.
Жумабай волей-неволей последовал за ним, и скоро все трое мчались
наперегонки.
Мальчик добился-таки своего: от самого Корыха путники не сделали ни
одного привала. Весь день они были в пути, кони их измылились, и к закату,
перед самой вечерней молитвой, они подъехали наконец к аулу Кунанбая на
Кольгайнаре, где жила и родная мать Абая - Улжан.
Кольгайнар славился своим прозрачным неиссякающим родником, но большим
урочищем его не назовешь. Обычно здесь по пути на жайляу в горы Чингиз
останавливаются три-четыре аула Кунанбая.[7]
Возле юрт самого Кунанбая теснились юрты его родных, Дыхание жизни
оживляло вечернюю степь. Лай собак, окрики пастухов, блеяние овец и ягнят,
топот коней, скачущих на водопой и поднимающих золотистую дымку пыли, ржанье
жеребят, только что спущенных с привязи и мечущихся по степи в поисках
маток... Дым, поднимающийся от костров к прозрачному вечернему небу, висит
над юртами сплошной темно-серой завесой... Вот о чем тосковал в городе
мальчик! Вот что заставляет его сердце биться в радостном волнении, подобно
играющему скакуну, вот что властно захватывает все его чувства!..
Путники подъехали к аулу, расположенному у самого родника. Пять юрт
стояли впереди. Это было многолюдное жилище двух младших жен Кунанбая -
Улжан и Айгыз. Старшая - Кунке - жила в другом ауле.
Всадников сразу же узнали. Пробивая себе путь сквозь стадо овец,