"Александр Остапович Авдеенко. Чёрные колокола " - читать интересную книгу автора

- Вся Венгрия?.. И кардинал Миндсенти? И герцог Эстерхази с маркграфами
и помещиками? Кулаки и торговцы?..
- Ладно, сосед, хватит вам разглагольствовать! Идите своей дорогой, а
мы и без вашего компаса как-нибудь достигнем желанной цели.
Пал Ваш отвернулся от Дьюлы и перевел взгляд на старого Хорвата.
- И ты, друг, позволяешь так обращаться со мной?!
Шандор Хорват не поднял головы. Смотрел себе под ноги, дымил сигаретой.
- Когда твой сын, поэт, профессор, так разговаривает, я понимаю его:
захмелел от чужой чарки. Но когда ты, рабочий человек, коммунист-подпольщик,
терпишь такое, отмалчиваешься, я и не знаю, что подумать. Почему завязал
язык? Понравилось быть молчальником?
- Дешево оцениваешь своего друга, Пал! - Шандор горько усмехнулся. -
Вспомни: за одного веселого молчуна двух важных ораторов дают.
Пал ударил кулаком по раме, распахнул окно, и в дом ворвался надрывной
звон церковных колоколов.
- Слышите?! И церковники оплакивают коммунистов. А они-то хорошо знают,
что Ласло Райк и его товарищи были безбожники. Да если бы этот звон услышал
товарищ Райк...
- Слышит! И радуется, что восторжествовала справедливость, что честь
его восстановлена. Вот так, Пал бачи. Теперь оставьте нас в покое.
Дьюла проводил соседа до прихожей и захлопнул за ним дверь.
- И тебе не стыдно? - Шандор укоризненно посмотрел на Дьюлу. - Пьяный
дворник так не поступил бы с человеком.
Дьюла подошел к отцу, обнял.
- Я никогда не стыдился быть правдивым.. Твой друг получил заслуженную
отповедь. Закоренелого демагога не переубедишь поэтическими словами.
Шандор сбросил руки сына со своих плеч.
- Зря ты меня солишь - несъедобный я.
Далеко внизу, в холле, загремела дверь подъезда. Кто-то быстроногий,
как вспугнутый олень, промчался по вестибюлю. Не доверившись скорости лифта,
протарахтел пулеметной очередью по гулким ступенькам лестничной клетки и
подскочил к двери квартиры Хорватов, нетерпеливо заскрежетал ключом в двери.
Шандор, несмотря на тяжелый душевный осадок, оставшийся после разговора
с другом и сыном, улыбнулся. Он узнал младшего сына по походке. Всегда вот
так, весенней грозой, врывается в дом Мартон. Завихрение, а не парень. Слон
в посудной лавке, да и только. Ему всегда и везде бывает тесно. Сдвигает со
своих мест и то, что покоится там нерушимо годами. Все говорят, что он на
редкость красив. Чепуха! И откуда люди взяли? Ничего в Мартоне нет
красивого. Худощав, невысокого роста, вертляв, не по годам зелен. Двадцать
два ему стукнуло этой весной, а он до сих пор похож на только что
распустившийся цветок. Не чувствуется в нем ни мужества, ни силы, которые
только и украшают мадьяра. Щеки Мартона тонкокожие, светятся, как у девушки,
румянцем. И ресницы тоже не мужские - длинные, пушистые. Волосы мягкие,
курчавые. Не сразу расчешешь их и железной гребенкой.
Широко, с ветром и грохотом, распахнулась дверь, и вбежал Мартон.
- Сэрвус, апам! Сэрвус, профессор! А может, тебе приятнее звание поэта?
Дьюла ласково кивнул брату.
- Сэрвус, веселые каблуки! - Шандор толкнул сына в грудь.
На нем грубые, плохо зашнурованные грязные башмаки, порядочно
обтрепанные брюки, спортивная куртка вытерта на локтях, в чернильных пятнах;