"Александр Остапович Авдеенко. Дунайские ночи" - читать интересную книгу автора

никакой попытки выбросить хотя бы под стол секретные документы. Бледный до
синевы, с расширенными зрачками, будто опьяненный наркотиками, он молча
улыбался.
Дипломатия, ничего не поделаешь!
Улыбался и признательно-нежно тряс всем руки, когда соответствующим
образом оформлялась поимка с поличным. Улыбался и тряс всем руки, когда было
объявлено, что его деятельность несовместима со статусом аккредитованного
дипломата, что Министерство иностранных дел СССР предложило ему покинуть
пределы Советского Союза.
"Рукотрясение" - так потом назвал Гойда эту процедуру. Шатров засмеялся
и сказал:
- Именно так мы и назовем операцию. Ру-ко-тря-сение! Пусть в таком
наряде и гуляет по всем нашим бумагам. Не знаю, худо это или хорошо, но за
свежесть ручаюсь.
Официант гостиницы "Верховина" в момент ареста раздавил ампулу с
цианистым калием, доказав таким способом свою преданность Си-Ай-Эй и помешав
следствию выявить сообщников, тех, кто снабдил его секретными документами.
Смерть Гонтаря несколько ободрила мистера Картера, удрученного
провалом. Его уличали в том, что он в шпионских целях фотографировал военные
объекты (и доказали это изъятой пленкой), в том, что встречался со своим
агентом, выдал ему две тысячи долларов и получил от него при второй встрече
шпионские сведения. Картеру не поставили в вину его встречу во Львове на
Академической с доцентом Качалаем. О ней умолчали. Предпочел умолчать о ней
и Картер, полагая, видимо, что она не была зафиксирована.
Доцент Качалай, вернувшись в Одессу, тяжело заболел.
Телеграмма до востребования на имя гражданина Буквы лежала на почтамте.
В Ужгороде, как гласила справка адресного стола, было несколько
человек, носящих приметную фамилию - Буква.
Гойда под разными предлогами познакомился с ними и убедился, что они не
востребуют телеграмму. К окну № 5, к барышне с соломенной челкой подойдет
кто-то другой. А может, и вовсе не подойдет после того, что случилось в
ресторане гостиницы "Верховина". Так или иначе Гойда должен караулить
нераспечатанную телеграмму, эту, быть может, главную ниточку, с помощью
которой можно добраться до важной тайны мистера Картера.
Два дня напрасно дежурил на почтамте. На третий примчался к Шатрову.
- Явилась Буква! - говорил он, сияя черными глазищами. - Пришла.
Осторожненько, на цыпочках, на одних мизинчиках, ноготочках, а притопала
все-таки. Как же, Иван и Петро едут!
Василь, как и многие его сверстники, живущие в Закарпатье, на этом
шумном перекрестке Восточной и Центральной Европы, хорошо знал и чешский, и
румынский, и мадьярский, и немецкий. От далеких, овеянных песнями и
легендами дней войны осталось немало добрых следов в облике Василия
Антоновича Гойды. Не на лице они, не в одежде. В душе, в работе, в его
отношениях с людьми, в манере разговаривать. Да еще в глазах.
Капитан Гойда... Чекист новой формации, времен строгого соблюдения
социалистической законности. В тринадцать лет был неграмотным, а теперь
имеет высшее образование, в совершенстве владеет пятью языками. И рядом с
ним и вокруг, в каждом отделе, во всех управлениях работают такие же, как
он, воспитанники университетов: физики и математики, историки, философы,
педагоги, мобилизованные партией охранять государство, его тайны, труд и