"Аркадий Аверченко. Шутка" - читать интересную книгу автора

потрудился: поднял голову и подмигнул, предоставляя дальнейшее подвижному
Мотыльку.
Мотылек сложил свое гуттаперчевое лицо в гармонику и пылко продолжал:
- А это: "Кругом - трава!" Трава, и больше ничего. Стоп. Точка. Но я
чувствую аромат этой травы, жужжание тысячи насекомых. Посмотрим дальше...
"В избе - старушка". И верно! А где же ей быть? Не скакать же по траве, как
козленку. Не такие ее годы. И действительно, поэт тут же веско подкрепляет
это соображение: "Скрипит едва". Кругом пустыня, одинокая старость - какой
это, в сущности, ужас! Что ей остается? Скрипеть!
Меценат опустил голову и закрыл рукой лицо с целью скрыть предательский
смех, а Куколка ясным взором восторженно оглядывал всю компанию и
поддакивал:
- Да, да!.. Я вижу, вы поняли мой замысел.
- Мотылек! - сказал расставшийся окончательно со своей тоской Меценат.
- Ты должен устроить эти стихи в какой-нибудь журнал.
- Обязательно устрою. За такие стихи всякая редакция зубами схватится.
Новакович отвел Куколку в сторону и спросил шепотом:
- Ну, как вам нравится общество, в которое я вас ввел?
- Чудесное общество. Они все такие тонкие, понимающие...
- Еще не то будет. Вы коньяк пьете?
- Да... собственно, не пью...
- Ага! Ну, значит, выпьете. Анна Матвеевна! Надеюсь, икорка у вас на
льду стояла?
- Для тебя еще буду на лед ставить!..
- Анна Матвеевна! Не забывайте, что я знал вашего папу.
- Врешь ты все, - проворчала скептически старуха. - Он уж лет тридцать
будет, как помер.
- Ну, что ж. А мне уже под пятьдесят. Вы не смотрите, что я такой
моложавый. Это я в спирту сохранялся. Боже, как быстро жизнь мчится! Как
сейчас помню вашего отца... Веселый был старик! Мы с ним часто рыбу удили...
- Да, неужто ж, верно, знал отца?! - зацепилась на удочку старуха. -
Нешто ты тоже зарайский?
- Я-то? Всю жизнь. Еще, помню, у вашего папы коровка была... серенькая
такая...
- Бурая.
- Во-во. Серовато-бурая. Хорошее молоко давала. Старик часто меня
угощал. "Сережа, - говорит, - ты мне первый друг. Жалко, - говорит, - что
моя дочка Анюта уже замуж вышла. А то был бы ты мне зятем".
- Скажете тоже! - застыдилась Анна Матвеевна, расстилая на ковре
скатерть.
У Новаковича была странная натура: он мог так нахально рассказывать о
самых невероятных вещах, способен был так просто и самоуверенно лгать, что
одним своим тоном мог поколебать недоверие самого скептического слушателя.
Почему-то из всей компании нянька Мецената отдавала предпочтение именно
Новаковичу и даже изредка высыпала ему в карман целую сахарницу колотого
сахара, который он ел, уверяя всех, что сахар придает крепость костям.
Приятелям он рассказывал:
- Отчего я такой сильный? Исключительно от сахара. Да еще сырую морковь
ем, как заяц. Поэтому медный пятак мне согнуть в трубку ничего не стоит.
- Ну, вот тебе пятак - согни его.